Мой мобильный зазвонил в середине работы над первой татуировкой — покрытую сажей луну и звезды на лопатке Чада. Это была Одри, и я извинился за паузу, сняв перчатки, чтобы ответить.
— Мне так жаль, — сразу же выпалила она. — Джейку что-то нужно от тебя, и он...
— Он доставляет тебе неприятности?
— О, нет! Нисколько. Но он немного, гм, сопротивляется и говорит, что ты ему нужен. Я сказала ему, что ты работаешь, но тот непреклонен. Мне очень жаль, — повторила Одри.
Я оглядел салон, полный парней. Незнакомцы, которые не знали меня и не понимали моего положения. Но интуиция подсказывала мне, что это хорошие люди с большим сердцем, и я быстро принял решение.
— Все в порядке. Приведи его сюда.
— Ты уверен? Нам необязательно. Я могу отвлечь его.
— Нет, все в порядке. Если ты этого не сделаешь, он этого не забудет, а потом будет досаждать моим родителям.
Мысль была заманчивой, но меньше всего мне хотелось, чтобы они наказали его за это.
— Просто приезжай. Напиши мне, когда приедешь, и я отопру черный ход.
— Хорошо, — согласилась она. — Мы будем через пару минут.
Я повесил трубку, и Чад оглянулся через плечо, когда я натягивал новую пару перчаток.
— Твоя девушка? — спросил он понимающе.
— Ага, — кивнул я, поднимая машинку и ставя ногу на педаль, — ей нужно срочно привезти моего брата. Надеюсь, вы, ребята, не возражаете. Ему просто нужно...
— Старик, все в порядке, — ответил он с улыбкой. — Здорово, что ты приехал. Никто из нас не ждет, что твоя жизнь остановится из-за нас.
Я немного поболтал с Чадом, пока не пришла Одри. Он был отцом двоих детей, женат на своей лучшей подруге и в настоящее время пристраивал третью ванную комнату к своему дому в Техасе. Чад вкратце объяснил, что из-за своего хронического заболевания, язвенного колита28, он чувствовал, что ему нужна собственная ванная.
— Но, живя с тремя женщинами, я подумываю о том, чтобы добавить четвертую, — рассмеялся он и покачал головой, — по одной для каждого из нас.
Чем больше мы разговаривали, тем больше убеждался, что он мне нравится и что я его понимаю. Меня сильно поразило, что после многих лет работы в тату-салоне в почти полной тишине я упустил столько историй от своих клиентов. Разные жизненные пути, разные обстоятельства, которые привели их в мое кресло. Это был постыдный момент, когда я осознал все эти упущенные возможности, и принял решение измениться. Снова.
Одри написала мне, что они на месте, и я извиняющимся тоном объявил, что пришло время сделать небольшой перерыв. Чад настаивал, что все в порядке, и воспользовался моментом, чтобы взять телефон и написать жене.
Я отпер заднюю дверь, и Одри, Джейк и Фредди вошли внутрь.
— Привет, — поприветствовала она меня, привстав на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку.
— Привет, ребята. Я не могу долго говорить.
— Ты слышал своего брата, Джейк? Мы не можем здесь долго находиться, — сказала ему Одри с мягкой твердостью. — Помни, Микки в машине. Он ждет. Хорошо?
— Мы не будем здесь долго. Недолго, — кивнул Джейк и посмотрел через комнату отдыха на открытое рабочее место. Прямо в поле его зрения оказался Чад, и Джейк указал на него. — Он голубой, как Блейк.
При этом упоминании подумал о работе, над которой работал. Я вспомнил идею, которую Шейн подал накануне вечером, и, как в трансе, прошел через комнату отдыха и встал над плечом Чада, оценивая и прорабатывая в уме детали. Я представил себе яркий акварельный фон, приглушенный синий цвет, смешанный с серым, чтобы придать зернистости что-то красивое.
Медленно кивнув, я спросил:
— Эй, Чад, ты не против, если я добавлю немного цвета?
Он оглянулся на меня через плечо и покачал головой.
— Ты художник, старик. Я — твой холст. Делай со мной все, что хочешь.
— Кайф, — усмехнулся я, обнаружив новое волнение в своей работе, и, обернувшись, увидел Джейка, стоящего в дверях комнаты отдыха. Он разглядывал салон, полный незнакомых мужчин, особенно Девина.
— Он фиолетовый, — объявил Джейк, указывая на него. — Ярко-ярко, ярко-ярко фиолетовый.
— Да ну? — спросил я, вспомнив, что фиолетовые ауры обычно принадлежат духовным, творческим личностям.
Девин поднял голову от планшета и улыбнулся Джейку.
— Ну вот, теперь их двое, — сказал он, сделав типичный для близнецов комментарий. Затем Девин посмотрел на меня и спросил: — Что это за штука с цветом?
— Джейк видит ауры, — ответил я ему.
Девин кивнул.
— Значит, моя аура фиолетовая?
Себастьян рассмеялся.
— Он такой же, как цвет волос его жены! Как чертовски мило.
— На самом деле это довольно безумно, — сказал Девин, все еще задумчиво кивая. — Добавь немного фиолетового в мою тату. Было бы круто.
И вот Джейк обошел комнату, объявляя мне их цвета. Тайлер был зеленым, Себастьян — оранжевым, а Джон, тихий тату-девственник, — розовым. Каждый из них отнесся к Джейку с благодарностью и добротой, и все пожали ему руку. Одри стояла в стороне, обхватив Фредди за плечи, чтобы не мешать, пока мы вдвоем непреднамеренно работали с Девином и его группой.
Когда мы обошли всю комнату, я снова подвел Джейка к запасному выходу. Одри спросила, не нужно ли ему еще что-то сказать мне, и он на мгновение задумался, а потом покачал головой.
— Это все, — сказал Джейк, утвердительно кивнув.
— Значит, ты знал, что должен прийти сюда, чтобы сделать это? — спросил я, скрестив руки и изо всех сил пытаясь разобраться в этом дерьме.
Он снова кивнул.
— Да. Именно поэтому Одри привезла сюда Микки, меня и Фредди.
— Понятно.
— Теперь понимаешь, — заявил он с мудростью, и я, не утруждая себя борьбой, ответил:
— Теперь понимаю.
Протянув обе руки, Джейк заключил меня в крепкие, всеобъемлющие объятия, от которых у меня перехватило дыхание и сердце заколотилось в груди. Охваченный чувством, смешанным с удовлетворением и беспокойством, я обнял его в ответ, уткнувшись носом в его плечо и похлопав по спине.
— Люблю тебя, дружище, — прошептал я, протягивая руку, чтобы коснуться его затылка.
— Я люблю тебя, Блейк, — покачался Джейк из стороны в сторону, изображая игривость. Затем сказал: — Все будет хорошо. Не грусти. Не волнуйся. Все будет хорошо.
Мое сердце остановилось от жуткой нотки в его голосе.
— Что?
— Не грусти. Не волнуйся. Все...
— Нет, я тебя услышал, — оттолкнул его и обхватил руками за плечи, — но о чем ты говоришь?
Джейк улыбнулся и, подражая мне, прижал свои ладони к моим рукам.
— Не грусти. Не...
— Что произойдет, приятель?
Затем улыбка исчезла так же быстро, как появилась. От его счастья не осталось и следа, и все, что осталось, — это тревожный взгляд ясности, когда Джейк ответил:
— Когда я снова исчезну.
* * *
Я закончил работу над татуировками группы, с трудом отвлекаясь от слов Джейка, которые тяжело давили на меня. Мне удалось поболтать, несмотря на чувство вины и злости, разъедающие мои вены, и улыбнуться, несмотря на постоянное напоминание о том, что он все знает. Джейк знал, что наши родители отсылают его и что помещают в специальное учреждение. Он знал. И говорил так, будто принял это с такой легкостью, будто это был единственный вариант, который у нас был, и, возможно, так оно и было. Возможно, мне нужно было принять это самому, жить дальше и привыкнуть к новой жизни. Но у меня не было такой веры, как у него, в то, что все будет хорошо. Потому что в глубине души я знал, что этого не будет.