Знаки. Души. Судьба. Дары. Бог.
Способность Джейка видеть ауры была даром. Так сказала Одри, и теперь я ей верил. Множество хлебных крошек — знаков — свели нас с Одри, и я тоже верил в это. Я верил, что сама Одри была подарком для меня, идеальной парой для моей несовершенной души, а если я верил во все это, то знал, что должен также верить в Бога.
А если я верил в это, значит, был шанс, что что-то, что бы это ни было, слушает меня. И, возможно, им — Ему, Ей, неважно, — не все равно, что я хочу сказать.
Глава тридцать третья
— Блейк, — приветствовала меня доктор Траветти, бросившись ко мне, когда я вошел в ее кабинет с опозданием на сорок минут. Она удивила меня, заключив в объятия. — Боже, мне так жаль.
— Эй, док. Разве это не нарушает какой-то кодекс врача и пациента?
Она отступила назад, закатив глаза.
— Думаю, на этот раз мы можем сделать исключение, — съязвила док, пытаясь изобразить улыбку. — Думаю, это глупый вопрос — спрашивать, как у тебя дела.
— Э-э, да, — кивнул я, направляясь к креслу, которое считал своим. — Я бы сказал, что это довольно глупый вопрос.
— Как Джейк? Есть какие-нибудь улучшения после твоего вчерашнего звонка?
Я серьезно покачал головой.
— Нет. Он все еще подключен к аппарату жизнеобеспечения, но он жив.
— Что ж, это хорошо, — подбодрила док. — Как ты справляешься со всем этим?
Я поджал губы и обдумал вопрос, прежде чем ответить:
— Поначалу я полностью вышел из себя.
— Разумеется.
— Но я не знаю. Думаю, у меня было немного времени, чтобы все обдумать. Или, может быть, я просто оцепенел.
Док медленно кивнула с пониманием.
— Это совершенно нормально, Блейк. Все, через что ты проходишь, абсолютно нормально.
Тогда я спросил:
— А желание молиться — это тоже нормально?
С заинтригованным видом склонив голову набок, она медленно кивнула.
— Да. Я бы сказала, что это так.
— А как насчет тебя? — продолжил я расспросы. — Ты когда-нибудь молилась?
— Да, но, Блейк, это...
— Я не знаю, как, — признался я. Это признание заставило меня почувствовать себя неловко по какой-то глупой причине. — Я думал спросить Одри, но, думаю, от старых привычек трудно избавиться, поэтому я сначала спрошу тебя.
Доктор Траветти с сожалением улыбнулась.
— Блейк, мы знакомы уже давно, и я понимаю, что ты многого обо мне не знаешь. С моей стороны было бы непрофессионально сидеть здесь каждую неделю и рассказывать о своем дне или прошлом, поэтому я этого не делаю. Но, учитывая твой вопрос и то, что ты сейчас переживаешь, думаю, я могу сделать исключение.
Откинувшись на спинку кресла, сгорая от любопытства, жестом попросил ее продолжать.
— Я слушаю.
Отложив планшет, док скрестила ноги и начала:
— Несколько лет назад я потеряла очень близкого мне человека. У нас не было такой связи, как у вас с Джейком, этот человек не был моим братом или сестрой, но я верила, что он — моя половинка. Этот человек тоже был болен, и я знала, во что ввязываюсь, когда встретила его. Но тогда это не имело значения, потому что мы были так влюблены друг в друга, и я убедила себя, что только любовь может сохранить жизнь. Но она не смогла, и этот человек умер.
Опустив взгляд на свои сцепленные руки, я проглотил свои эмоции и пробормотал:
— Черт, док. Мне так жаль.
— Невозможно предусмотреть, насколько больно будет их потерять, даже если заранее знаешь, что это произойдет, — продолжила док, проливая еще один луч света на свое скрытое прошлое. — А когда этого человека не стало, я почувствовала себя очень одинокой и отстраненной от своих пациентов. Мне было трудно разговаривать с людьми, когда все, чего я хотела, — это поговорить с кем-нибудь. Так как в то время в моей жизни было не так много людей, я обратилась к Богу.
— Я рассказала Ему о своей боли и проблемах. Я попросила Его отправлять сообщения... человеку, которого я потеряла. Я умоляла Его послать мне знак, чтобы я снова почувствовала, что у меня есть цель, и... — док прочистила горло и потерла переносицу, явно оттягивая момент.
— Что случилось? Он ответил?
Доктор Траветти кивнула и неловко заерзала на стуле.
— На самом деле, эм… Я действительно верю, что это Он прислал мне тебя.
Нахмурив брови, я спросил:
— А?
У док вырвался сдавленный смешок, и, черт возьми, я на самом деле подумал, что она может расплакаться.
— Я была на пределе своих сил. Прошел почти год с тех пор, как она... этот человек скончался, а я ничего не получала. Ни знаков, ни... посланий с того света, абсолютно ничего. Итак, однажды вечером, изрядно выпив, я воззвала к Богу и сказала Ему, что, если он не может вернуть Сабрину, мне нужно, чтобы он дал мне что-нибудь, что угодно, ради того, чтобы моя жизнь снова обрела смысл. И знаешь, что произошло?
— Что?
С ручкой в руке она указала на меня.
— Ты позвонил мне на следующий день и сказал, что тебе нужно с кем-нибудь поговорить. У тебя не было причины, по крайней мере в тот момент, но тебе просто нужен был кто-то. И мне тоже. И я верю, что ты был моим знаком.
Медленно кивнув, я позволил ее словам дойти до меня.
— Так вот почему ты так разозлилась, когда я сказал, что не верю в хрень.
Щеки доктора Траветти слегка порозовели.
— У меня нет привычки навязывать пациентам свои личные убеждения, но, да, это меня немного расстроило.
— Я понимаю, — ответил я, переплетая руки и пытаясь придумать, что сказать дальше. Эта женщина раскрыла часть себя, что-то, что, должно быть, заставило ее почувствовать себя такой уязвимой передо мной, а я понятия не имел, что сказать в ответ. И тут меня осенило. Что-то такое, казалось бы, незначительное, и, возможно, так оно и было, но я все равно спросил. — Подожди, как ее звали?
Доктор Траветти покачала головой и отмахнулась от вопроса, подняв руку.
— Я не должна была...
— Серьезно, док. Пожалуйста, скажи, как ее звали?
Вздохнув, она наклонила голову, чувствуя, как нетерпение и смущение заливают краской ее щеки.
— Ее звали Сабрина.
Мое сердце учащенно забилось в груди.
— Возможно, я перегибаю палку, но это не Сабрина Райт?
В этот момент доктор Ванесса Траветти раскрыла передо мной ту сторону себя, которую я никогда раньше не видел. Ее лицо стало ярко-красным, как будто она защищалась от гнева, и док крепче сжала ручку. Ее губы сжались в тонкую линию, спина напряглась, и единственное, что выдавало ее неприкрытую боль, — это остекленевшие глаза.
— Блейк, как ты смеешь, — сорвалось с ее губ, ее голос был таким сдавленным из-за напряжения в груди. — Откуда ты это знаешь? Ты что, собирал информацию обо мне?
— Нет, — просто и честно ответил я. — Я…
— Зачем ты так поступил со мной? — потребовала она. — Почему ты...
— Док, — поспешно сказал я ей, — Одри — сестра Сабрины.
— Одри? Твоя... Одри — это... Одри Райт?
Когда я кивнул, Ванесса прижала одну руку к груди, и уронила ручку на пол. Она прикрыла рот рукой, чтобы подавить вздох, а ее глаза безучастно смотрели на меня, как будто она только что увидела привидение. Моим первым порывом было обнять ее, утешить, сказать, что все это дерьмо было обычным делом в моей жизни, но, возможно, это было не так. Возможно, это был всего лишь последний кусочек одной большой головоломки, все они собрались вместе, чтобы создать нечто грандиозное и прекрасное самым запутанным, невероятным и хреновым образом. Но я не обнял ее. Она все еще была моим психотерапевтом, и мы все еще были на сеансе.
Но вместо этого док обняла меня.
— Боже мой, как она? Как все? — спросила Ванесса, крепко прижавшись ко мне, теперь понимая, что я был ее единственной ниточкой, связывающей ее с семьей женщины, которую она любила.