— Да, наверное. Конечно.
— Верно. Итак, как бы ты отнесся к тому, чтобы занять мое место?
— Занять... место, — протянул я, поджав губы и размышляя, что бы это значило. — А это... это место будет моим? Или…
— Ну, я подумал, что мы могли бы быть совладельцами, — предложил Гас. — Но ты будешь управлять этим местом. Знаешь, вести дела по-своему.
Я сразу же подумал о том, чтобы отказаться от этого предложения. Мечта о собственном тату-салоне никогда не включала в себя покупку «Салем Скин». Я всегда хотел иметь собственное заведение на Дерби-сквер, в самом центре города, в центре скопления людей. Но «Салем Скин» был моим домом вдали от дома. Гас взял меня под свое крыло и изменил мою жизнь. Этот парень был мне больше отцом, чем мой собственный, и внезапно я понял, что не могу представить, что когда-нибудь захочу оказаться где-то еще.
— Ты не хочешь спросить Кару или Мэтта?
Гас сделал глубокий вдох, колеблясь с ответом, прежде чем сказать:
— Я люблю этих детей, ты это знаешь, и им нравится то, что они делают. Но у тебя дар, Блейк.
Я фыркнул, услышав это слово.
— Дар, — усмехнулся я, качая головой.
— Да! Дар! — нетерпеливо воскликнул Гас. — Боже, парень, я не должен говорить тебе об этом, но сейчас есть много людей, делающих татуировки, и большая часть из них достойна своего дела. Но гораздо реже попадаются художники, честные художники, и ты один из них. Так что, черт возьми, возьми на себя ответственность и возглавь магазин.
Я окинул взглядом кухонный пол и заметил в углу миску для воды Микки, все еще полную и больше не использованную. Вид вещей Джейка, разбросанных по всему дому, не вызвал у меня таких сильных эмоций, как я ожидал, но из-за этой проклятой миски к горлу подкатил комок, и я изо всех сил старался сохранить самообладание.
— Хорошо, Гас, — прохрипел я, затем прикусил нижнюю губу и зажмурил глаза.
— Хорошо? На что?
Я прикрыл глаза рукой.
— На оба.
— Ну, это было легко, — прокомментировал он, слегка усмехнувшись.
Я пожелал ему хорошего дня и пообещал, что позвоню, если будут какие-либо новости о состоянии Джейка. Затем уставился на блюдо и, борясь со слезами, которые так и просились вытечь из глаз и капнуть в бороду, пробормотал:
— Ты даешь и забираешь.
* * *
— Когда Джейк проснется? — спросил Фредди у Одри в тот вечер, когда она укладывала его спать.
— Не знаю, милый, — серьезно ответила она. — Надеюсь, скоро, но это может занять какое-то время.
— Мама сказала, что скучает по нему в школе, — сказал он ей.
Одри оглянулась на меня через плечо и слабо улыбнулась.
«Держись», — говорилось в её взгляде, и я старался.
— Держу пари, что так оно и есть. Я знаю, что он для нее особенный, — ответила Одри, и я знал, что это правда. Когда я позвонил в детский сад Джейка после аварии, Эми даже не пыталась сдержать слез, плача в трубку и обещая молиться, надеяться и делать все возможное, чтобы помочь ему проснуться и поправиться.
— Поспи немного, ладно? — сказала она сыну и поцеловала его в лоб. Одри встала и направилась к двери, встретившись со мной сочувственным взглядом.
— Спокойной ночи, Фредди, — сказал я, уходя, пока он не остановил меня.
— Блейк?
— Да?
— Что ты подаришь мне на Рождество?
Этот вопрос заставил меня рассмеяться, и я покачал головой, шагнув в комнату.
— Ну, если я скажу тебе, это не будет сюрпризом, не так ли? — спросил я, присев на корточки у его кровати. — А что? Есть какие-то пожелания?
— Я хочу татуировку. Как у тебя, папы и мамы.
Я засмеялся еще громче.
— Ну, я не знаю, как насчет этого, малыш. Когда ты подрастешь, я обещаю, что сделаю тебе все татуировки, какие ты захочешь, но ты еще слишком мал. Думаю, твои мама и папа могут на меня рассердиться, если я так поступлю.
Его глаза расширились от страха.
— И мама заставит тебя уйти?
Уверенно кивнув, я ответил:
— Уверен, что заставит.
— Я не хочу этого.
— Хорошо. Я тоже не хочу, — я протянул руку, чтобы взъерошить его лохматые каштановые волосы. — Ложись спать.
Я начал вставать, когда Фредди снова остановил меня.
— Подожди. Еще кое-что.
— Ладно, — пробурчал я, присаживаясь на корточки. — Что именно?
— Верни Джейка. Я не хочу, чтобы он больше находился в больнице.
Сжав губы в тонкую линию и борясь со слезами, которые защипали мне глаза, я кивнул.
— Я стараюсь, малыш, — сказал я, не будучи уверенным, что крики в небо и швыряние всякой фигни в стену действительно можно считать стараниями.
— Хорошо, — ответил Фредди, удовлетворенно кивнув мне. Он протянул руку и похлопал меня по плечу. — Спокойной ночи, Блейк.
— Спокойной ночи, Фредди.
Я со вздохом поднялся и сосредоточился на том, чтобы не ссутулить плечи, проходя мимо Одри. Она закрыла за собой дверь и велела мне посидеть в гостиной, пока приготовит нам чай. Сев на диван, я вспомнил, как впервые оказался здесь, в ее квартире. Это было не так давно, всего несколько недель назад, но мне казалось, что прошли годы с тех пор, как я впервые пришел сюда, пьяный и растерянный. Я так сопротивлялся тому, что, как мне казалось, я всегда знал, а теперь не мог уйти. Она была моим спасением и верой в то, что за всем этим стоит нечто большее. Уйти означало бы отвернуться от единственного утешения, которое у меня осталось, и, возможно, этого было достаточно. Может быть, я бы смирился, если бы Джейк умер. Я мог бы продолжать жить с надеждой, что он находится в лучшем месте, если бы только эта женщина и ее ребенок нуждались во мне, зависели от меня и любили меня.
— Черт, — пробормотал я себе под нос, проводя рукой по губам и бороде.
— Вот, держи.
Одри вошла в гостиную с двумя дымящимися кружками и протянула одну мне. Мое настроение, должно быть, было ясно написано на моем лице, поскольку ее лицо исказилось от беспокойства.
— Ты держишься, Кифер?
Моя рука дрогнула в жесте.
— Держусь.
Я сделал глоток чая и сразу же вздохнул от острой ноты бергамота, согретой сладкой ванилью. Это было простое утешение, и я с радостью приветствовал его, чтобы он чувствовал себя как дома в моем животе. Одри спросила, вкусно ли, как будто был шанс, что я сочту чай плохим, и я кивнул.
— Очень вкусно, — заверила я ее и поставила кружку на кофейный столик.
— Итак, Гас позвонил сегодня, пока я была в доме, — начал я, вытирая руки о джинсы. — Он хочет, чтобы я возглавил салон.
Не успела Одри поднести кружку к губам, как с возбужденным вздохом отдернула ее.
— Блейк! Это потрясающе! Что ты сказал?
— Он не оставил мне выбора, — неловко рассмеялся я.
Ее лицо неохотно вытянулось.
— О...
— Я хочу этого, — искренне сказал я, и ее глаза снова загорелись от волнения. — Просто мне трудно чувствовать себя счастливым из-за этого.
Одри ничего не ответила. Вместо этого она просто протянула руку, взяла меня за руку и крепко сжала. Совсем недавно мне нужно было позвонить доктору Траветти и выложить все свои проблемы тому, кто выслушает и запишет все для анализа. Забавно, но теперь мне было достаточно того, что кто-то просто слушает и держит меня за руку. Казалось, этого достаточно.
Мы выпили чаю и легли спать, лежа бок о бок и лениво целуясь, сцепив руки, а наши сердца бились в такт одному и тому же барабану. Вздохнув, я положил голову ей на грудь, прижался ухом к бабочке, которую набил на ее коже, и погрузился в безопасный сон в ее объятиях. Я представлял себе, как каждый вечер оставшейся жизни будет заканчиваться именно так — после долгого дня в «Салем Скин» и после семейного ужина с ней и Фредди. Я представил себя с ней вместе в этой постели, или, может быть, в моей, и не чувствовал ничего, кроме удовлетворения от того, что это наша жизнь и что она настолько хороша, насколько это вообще возможно. Это было бы все, о чем я когда-либо мечтал, все, о чем я никогда не подозревал, что могу иметь, и все, о чем я даже не подозревал, что могу заслужить. Я бы засыпал с нежной улыбкой на лице, зная, что это наше и что ничто этого не отнимет.