Толкая перед собой тележку, она слушала, как в тишине коридора скрипят ее колесики. Сегодня, во время утреннего обхода, ее сопровождал только один санитар, что, в общем-то, было строго запрещено правилами. Второй санитар куда-то на время отлучился, и Джейк его прикрывал, прекрасно осознавая, что он может получить страшный нагоняй за такое нарушение.
2
- Я смотрю, ты начинаешь здесь постепенно осваиваться, – говорил Джейк, шагая рядом с сестрой, и поигрывая дубинкой. Время от времени он бросал на нее дружеские взгляды.
- Да, постепенно начинаю, - отзывалась сестра.
- Ну, и как тебе это место? – Санитар движением головы обвел больницу.
- Если честно, то жуткое место, - призналась сестра, непроизвольно передергивая плечами. – Но я стараюсь об этом не думать.
Джейк кивнул.
- Да, здесь надо привыкать, а иначе нельзя. Эмоционально восприимчивым людям здесь не место.
- Это уж точно.
- А как тебе наши пациенты? Многие из них сидят здесь за то, что нормальному человеку просто в голову не придет. Вот, например, тот, что в палате № 12. Он сидит за то…
- Хватит, хватит. – Лицо сестры передернулось от отвращения. Она не желала слушать подробности.
Джейк пожал плечами.
- Хорошо, не буду.
Они остановились возле палаты № 44. Джейк перебросил дубинку в левую руку, а правой стал нащупывать в халате ключи.
Сестра посмотрела сквозь окошко внутрь палаты.
- А здесь действительно сидят только опасные преступники? – спросила она, и в ее голосе послышалась сомнение.
- Других здесь не держат. – Джейк продолжал рыться в кармане, ключи почему-то не хотели никак вылезать.
- А вот этот пациент совсем не похож на преступника.
Джейк хмыкнул.
- Ты, Вэнди, еще многого не знаешь. Я за время своей работы здесь о многих наслушался.
- В самом деле? – Она продолжала смотреть сквозь решетку, и поглаживая ладонью рукоятку тележки. – За что же сидит здесь этот человек?
- О, о нем вообще рассказывают фантастические вещи.
- Какие же?
- Говорят, будто бы он участвовал в создании андроида.
- Кого?
- Андроида, синтетического человека. Потом этот андроид взбунтовался, и уничтожил кучу народа. Не знаю, конечно же, насколько это правда, но так говорят.
- Ну, а за что же его поместили сюда?
- Он – убийца, работал на мафию, убил много людей. Вообще-то его ожидал электрический стул, но оказалось, что он сошел с ума, впал в маразм или что-то в этом роде. Говорят, будто бы он перенес сильнейший шок, и это свело его с ума.
- Бедняга, - искренне пожалела его сестра. – А ведь по нему и не скажешь вовсе, что он убийца. Он ведет себя совсем как ребенок. Даже спит с игрушкой.
- Угу, - отозвался Джейк. Он, наконец-то, выудил из кармана связку, и стал искать нужный ключ. – Впал в детство, такое тоже бывает. Но только это не снимает с него ответственности.
- А мне его жалко. Может быть, если его выпустить на свободу, то он уже и не причинит никому зла.
Джейк бросил на Вэнди насмешливый взгляд.
- А если выпустить всех пациентов, может, они тоже стали хорошими.
- Он не похож на остальных.
Джейк нашел нужный ключ, и вставил его в замочную скважину.
- Ты лучше молись, чтобы, когда мы войдем внутрь, этот впавший в детство псих не набросился на тебя.
ГЛАВА 7
ЧАК КРЕЙВЕН
1
Сведения, полученные Жераром Дюпоном, были не совсем верные. В психиатрической лечебнице находился только один Чак Крейвен. Рони Дитрих все еще находился в тюрьме, и был под неусыпным наблюдением. Но, пациент палаты № 44 Чак Крейвен этого не знал. Собственно, ему не было до этого никакого дела.
Теперь уже никто не признал бы в этом гиганте с седеющими волосами, культуриста, который в свое время едва не попал в тройку призеров на конкурсе «Мистер Вселенная». Чак превратился в рыхлого, преждевременно постаревшего мужчину, с выпирающим животом. Его сгорбленная и согнувшаяся фигура уже ничем не напоминала фигуру культуриста с объемом бицепсов за пятьдесят сантиметров, и мощной грудью.
Да и рассудок его претерпел серьезные изменения. Когда его арестовали в тот самый день, когда Дэвид едва не прикончил его, Чак посчитал арест своим спасением. Он долго и истерично хохотал, ликуя оттого, что сумел остаться в живых. Смех этот продолжался всю дорогу, пока его везли в участок. И лишь оказавшись в одиночной камере, Чак затих. Его смех постепенно перешел в тихое хихиканье, а потом наступило молчание.
Чак находился в таком состоянии больше суток. Он ничего не ел, не говорил, не вставал с места, лишь смотрел бессмысленным взором куда-то в потолок. Ни охранники, ни прибывшие в участок спецагенты, не смогли от него ничего добиться. Лишь к утру вторых суток Чак начал проявлять признаки жизни. Он непонимающе смотрел по сторонам, силясь понять, где он находится, и как сюда попал. Когда к нему в камеру вошли полицейские и специальные агенты, он в ужасе забился от них в угол. При этом лицо его выглядело идиотским, а выражение глаз было словно у маленького ребенка.