— Не слушай их, Дженна, — повторяла она всякий раз, когда девочка прибегала к ней выплакивать свои обиды, — Сама природа создала тебя женщиной, и ты прекрасна и удивительна, потому что ты и есть сама жизнь.
— Она не любит меня, бабушка. Совсем-совсем не любит, — Дженна раскачивалась взад-вперёд на диване, обхватив острые коленки — она и во взрослой жизни успокаивала так саму себя, — А Йохана любит, потому что он мальчик.
— Твоя мать слишком современна и не понимает, что ты самый настоящий подарок — просто наперекор всем правилам. Она ещё не знает, как правильно показать свою любовь. Хочешь, научу тебя делать новый расклад?
— Хочу! — вытерев слёзы, Дженна садилась рядом с Розой перед аккуратным кофейным столиком и жадно впитывала в себя все бабушкины знания.
Мать не одобряла подобные увлечения картами и, слыша, как бабушка развлекает Дженну своими историями и легендами, недовольно морщилась, каждый раз замечая, что девочке следует обучаться точным наукам, а не всякой мистической ереси. Стоит отдать должное, Дженна получила блестящее образование, позволяющее ей реализовать себя в карьере, связанной с компьютерными технологиями, однако девушке по душе были гуманитарные науки. Так же она не была обделена ни подарками, ни семейными вечерами, а на совершеннолетие даже получила от родителей собственное жилье — но вот только в глазах матери девушка все равно видела неизменное отсутсвие надежды.
Пустоцвет.
Гибель Йохана только обострила это напряжение. Дженна могла бы удачно выйти замуж, вот только конкуренция на рынке невест была практически непреодолимой скалой для девушки из не очень обеспеченной и не очень известной семьи. Однако, в её жизни был кое-кто, о ком пока что никто не знал.
— Дженна, тебе следует почаще выходить из дома, ты совсем бледная, — женщина прикоснулась холодными пальцами к щеке дочери и тут же убрала руку, быстро отвернувшись к книжной полке.
— Зачем? Мне вполне удобно работать и проводить время дома.
— Может быть ты... Могла найти себе кого-нибудь...
— Все ещё надеешься выдать меня замуж? — Дженна усмехнулась, — В этом нет необходимости.
— Отчего же? — фрау Циглер провела пальцем по полке, недовольно разглядывая оставшуюся на нем пыль, — Ты недурна собой и, может быть, смогла бы с кем-нибудь познакомиться.
Девушка невольно взглянула в зеркало, висевшее на стене у кровати. Мать ослепла? Дженну волной накрыло прозрение.
— Так вот, зачем ты пришла? Боишься, что я останусь старой девой и испорчу нашей семье репутацию? Мне кажется, ты забыла, что собственноручно отвела меня на стерилизацию! Я бесплодна!
— Как ты смеешь! — Ульрике вспыхнула и отошла обратно к окну, — Да, это было... ошибкой... — нехотя выдавила она, — Но ведь можно обратиться к врачу... Я ведь беспокоюсь, Дженна, я пытаюсь заботиться о тебе!
— Беспокоилась бы ты об этом, если бы Йохан был жив? А, мама? — девушка горько улыбнулась, — Ведь только из-за того, что его больше нет, ты решила принять участие в моей жизни?
— Komm mal klar! Замолчи! — сонную тишину комнаты разорвал внезапный крик, — Не говори так о Йохане!
— А что я сказала не так? — удивилась Дженна, — Он умер, и это правда.
Фрау Циглер схватила с подоконника чашку с остатками кофе и изо всех сил швырнула в стену. Посеревший от старости фарфор разбился вдребезги с глухим стуком, грязно-коричневые капли окропили стену, создав иллюзию засохшей крови. Мать остановилась, растерянно глядя на устроенный ей самой хаос, после чего неловко пригладила руками волосы и прошла к выходу, переступая через осколки.
— Не волнуйся, у меня есть робот-пылесос, — сказала ей вдогонку Дженна, хотя Ульрике даже и не подумала о том, кто будет убирать оставленный ею мусор.
Девушка прошла следом к выходу, молча наблюдая, как мать надевает свои элегантные туфли. Фрау Циглер едва прикоснулась к ее щеке плотно сжатыми губами и, глядя куда-то в пространство, сказала:
— Скоро твой день рождения. У нас с отцом есть для тебя подарок, я позвоню, назначу встречу.
— Спасибо, — таким же ровным тоном ответила Дженна и закрыла за матерью дверь.
Вернувшись обратно в комнату, девушка, задумчиво глядя на пылесос, все же сходила на кухню и, принеся оттуда веник и совок, быстро смела то, что осталось от чашки. В этом она была похожа на бабушку — её совсем не привлекали достижения техники, а изменения в общественной жизни, которые повлекло за собой перенаселение, казались ей дикими и нечеловечными. Посмотрев на стену, испачканную остатками кофе, Дженна с любопытством наклонила голову вбок и передумала вытирать уже подсохшие разводы, решив, что так даже лучше — стерильная чистота безликой квартиры ее раздражала.