Шерлок смотрит вопросительно.
И?
— Так и случилось, — добавляет Джон.
Шерлок, чей рот набит самым безвкусным картофелем, который он когда-либо пробовал, разочарованно хмыкает. Возможно, воспроизведи он каждый шаг расследования, получилось бы увидеть то, что поможет вернуть картину. Версия событий, предложенная Джоном, слишком поверхностная, чтобы по ней можно было восстановить утерянные рассуждения Шерлока.
— Что-то из этого всплывает в памяти? — спрашивает Лестрейд. — Если б мы могли вернуть картину… Одно это было бы здорово. Мы знаем, что есть и другие полотна, но преступники не дают показаний.
Шерлок качает головой.
— Что ж, — говорит Лестрейд, вставая, — дай знать, если вспомнишь что-то. Мне нужно возвращаться в офис. Не следовало отлучаться надолго, а я сделал это дважды.
В дверях он останавливается. Его взгляд серьезен.
— Давай, Шерлок. Нужно, чтобы ты поправился.
Шерлок благодарно кивает.
Теперь его миссия в том, чтобы очистить тарелку — задание не из приятных. Он бросает на Джона любопытные взгляды, пока тот наблюдает за тем, как он справляется с обедом. Он на секунду задумывается и решает копировать повадки Джона. Так у того будет больше шансов понять, чего хочет Шерлок. Он указывает на тарелку и наклоняет голову.
Шерлок видит, что в какую-то секунду Джон понимает.
— Я принесу что-нибудь из кафе позже. — Он пожимает плечами.
Шерлок выглядит сконфуженным. Почему бы ему не пойти в кафе прямо сейчас? Нет необходимости сидеть с ним, как с ребенком. Он никуда не денется.
Джон не отвечает, а дедукция Шерлока бессильна — так что он просто доедает свой обед. Он немного удивлен, что все еще голоден несмотря на то, что тарелка пуста.
— Я принесу что-нибудь из кафе, — обещает Джон.
Шерлок смотрит сердито, и Джон улыбается.
— Ты можешь думать, что тебе не нужно есть, но обычно после дня без еды ты становишься невыносимым. Я научился убеждать тебя поесть, потому что мне знаком инстинкт самосохранения. В любом случае не нужно быть гением, чтобы решить, что ты можешь быть голоден после трех дней на капельнице. Даже приятно.
Шерлок отвечает улыбкой и возвращает кровать в лежачее положение. Он устал; он знает, что все еще слаб. Да и Джон сказал бы, что сон — лучшее, что он может дать самому себе. Он указывает на занавески.
— Нет проблем, — говорит Джон, зашторивая окна и приглушая свет. — Выспись как следует. Когда проснешься, я буду здесь.
Вот, что действительно приятно.
Почти сразу он засыпает.
***
Шерлок просыпается уже после полудня. Голова болит, но не так сильно. Джон откинулся на стуле: на коленях раскрыта книга, он жует булочку и читает при свете небольшого фонарика, прикрепленного к обложке. На столике Шерлока — так, чтобы он мог дотянуться, — оставлены чашка супа и бутерброд. Шерлок пытается нащупать контрольную панель, и Джон поднимает глаза.
На его сияющем лице — улыбка, которую Шерлок не может понять. Вчера утром, проснувшись, Джон одарил его почти такой же — но это не та улыбка, которую Шерлок мог прочесть.
— Доброе, — мягко говорит Джон, хотя утро давно прошло. Шерлок поднимает изголовье и тянется за едой.
— До обеда всего час, — говорит Джон, — но, судя по твоему вчерашнему аппетиту, сомневаюсь, что этим ты наешься.
Шерлок издает звук благодарности и принимается за суп. Даже холодной, еда кажется вкусной. Джон знает, что любит Шерлок, а в кафе готовят гораздо лучше, чем на больничной кухне. Шерлок уничтожает обед за десять минут и сейчас чувствует себя гораздо лучше.
Как воодушевить Шерлока? Джон знает волшебные слова.
— Давай-ка поднимем тебя с кровати. Думаешь, сможешь стоять?
Шерлок нетерпеливо кивает. И даже сносит ожидание, пока Джон перевешивает капельницу на подставку с колесиками. Джон помогает спустить ноги, не забыв контрольное: «Ты такой тощий. Рад видеть, что ты ешь».
Пол приятно холодит ступни. Наконец-то он сидит самостоятельно.
Шерлок шевелит пальцами и оглядывается; Джон берет его под локоть.
— На всякий случай, — говорит он, и металл в его глазах убеждает Шерлока, что отпираться бесполезно.
Поэтому, поднимаясь, он позволяет Джону принять на себя большую часть его веса, но затем стоит уже сам. Шерлок берет подставку с капельницей и делает круг по комнате на пару с Джоном. Мышцы болят от гематом и почти не сгибаются после трех дней застоя — но так здорово снова двигаться, заставлять их работать, ощущать прилив крови. Они делают еще один круг, а затем Шерлок повторяет обход комнаты самостоятельно — Джон наблюдает, сидя на стуле.
— Как ты? — спрашивает он. — Слабости нет?
Шерлок кивает. Он проходится вокруг еще несколько раз, но очень скоро устает. Джон замечает и возвращает его в кровать. Он помогает лечь, бережно, но официально поддерживая Шерлока руками, не говоря при этом ни слова. Молчит и после, когда Шерлок растягивается на кровати, позволяя мышцам расслабиться.
Шерлок дремлет до самого вечера. Они ужинают вместе — Джон сходил в кафе, пока Шерлок спал. Оба молчат, и Шерлоку интересно, почему; Джон любит трещать, даже если друг не отвечает. Иногда он болтает, даже когда Шерлок глубоко в своих мыслях, при этом не ожидая, что тот заговорит. Шерлок научился пропускать звуки сквозь сознание, не позволяя шуму мешать думать.
Но Джон притих, и Шерлок не понимает почему. В середине ужина Джон встает и, смотря на Шерлока, указывает пальцем по направлению к двери. Шерлок вскидывает бровь — Джон-то может говорить, — и тот краснеет.
— Да. Прости. В туалет. Я мигом.
Шерлок заканчивает ужинать один и теперь думает, сложив ладони в излюбленном жесте. Ответ лежит на поверхности: зеркало. Ни капли рациональности, но природа человека редко следует логике. Шерлок не может отрицать, что от такой «солидарности» теплеет в груди, но тем не менее он озадачен. Столкнувшись с тем, что Шерлок не может говорить, Джон и сам принял вынужденное молчание. С точки зрения психологии все понятно, но когда дело касается Джона, такого объяснения недостаточно. Он хочет знать причину.
Нет шанса хотя бы попробовать спросить.
Джон возвращается вместе с медсестрой.
— Мне сказали, что можно вынуть катетер, — весело сообщает она.
Шерлок вздыхает с облегчением.
Пока сестра возится с катетером, Джон стоит за дверью. По мнению Шерлока, в этом нет нужды, но тот все равно ждет снаружи.
Медсестра убирает катетер, протирает его руки и уходит. Джон приоткрывает дверь, чтобы сказать:
— Просто попроси кого-нибудь проводить тебя в туалет, ладно? На всякий случай.
Шерлок фыркает, но кивает в знак согласия.
— Устал? Можешь поспать, если хочешь. Я уйду.
Шерлок склоняет голову — он уже решил, что это самый простой способ показать свое замешательство. Почему Джон хочет уйти, если Шерлок решит поспать? Джон знает, что Шерлок может спать где угодно, когда угодно — даже если свергнут королеву или Лондон накроет зеленый смог; с Джоном или без — он не проснется, если сам того не захочет.
Но ответ не приходит. Шерлок качает головой; он достаточно проспал сегодня.
— Ну… У нас не так много вариантов, чтобы развлечься, — в голосе Джона слышатся нотки тревоги. Без сомнения, он ожидает, что друг заскучает и закатит истерику. Шерлок не может объяснить, что не намерен выкидывать очередной номер. Ничего подобного. Он всего лишь хочет поправиться. Сейчас. Окей, так быстро, как только возможно. Он ввяжется в любую скуку и попросит добавки, если это поможет поскорее вернуть способность говорить.
Шерлок наклоняется вперед и задерживает взгляд на книге, лежащей на стуле Джона. Он может разглядеть обложку: «Джон Грин. Бумажные города». Друг передает ему книгу.
— Прочел немного, но пока нравится. В любом случае это лучше, чем ничего, верно?