— Как называется ваша профессия?
— Я училась в институте...
— Как свидетельница, фрау доктор, вы обязаны говорить правду, и ничего кроме правды, вам известно, что ложные показания караются тюремным заключением, в тяжких случаях сроком до пяти лет?
— Я читала романы...
— Сперва вас допросит господин прокурор.
По-прежнему от меня требует больших усилий удар из-за спины или как это там называется; он мне редко удается.
— Вы поняли вопрос, фрау доктор Шаад?
— Нет.
— Угрожал ли вам обвиняемый физической расправой, когда вы были его женой? Например: если вы ссорились, бил ли он вас кулаками или хватал за горло, и вы боялись, что он вас задушит?
Надо наконец отработать удар из-за спины: ударять в низ шара так, чтобы он, столкнувшись с другим шаром, притормозил и в силу инерции вращения покатился назад. Удар должен быть сильным и точным, надо стараться не задеть кием сукно. Первый удар мимо. Второй удар мимо, третий попал в цель, но привел в такое безнадежное положение мои шары, что на четвертом ударе я опять промазал; затем пошла серия удач, я перестаю считать попадания, удачные удары следуют один за другим, я хватаю голубой мелок и мелю кий.
— Вы можете привести пример, фрау доктор? Вы говорите, что Феликс Шаад нежная натура, но с наклонностями собственника...
— Потому-то дело и дошло до развода...
— Вы можете привести пример?
Свидетельница задумывается.
— Фрау Шаад, может быть, вам поможет, если я напомню, что в то время у вас была связь с мужчиной, к сожалению, женатым.
— Я не понимаю вопроса...
— Вы сопровождали его, фрау Шаад, в качестве ассистентки на все международные конгрессы, это не было секретом, Феликс Шаад об этом знал.
— Это входило в мои служебные обязанности.
— Чего же вы тогда боялись?
— Я не понимаю вопроса...
— Когда господин Шаад как-то поинтересовался, не роман ли у вас, вы это отрицали, ибо, как я полагаю, чего-то боялись.
— Я хотела его пощадить.
— Вы хотели его пощадить...
— Совершенно верно.
— Ибо вы боялись, что обвиняемый, узнав то, что другим было давно известно, будет способен на все, например снимет галстук и тут же вас задушит?
— Не думаю, чтобы он был на это способен.
— Тем не менее вы его боялись?
— Он бывал очень несдержан.
— Вы можете привести пример?
Свидетельница задумывается.
— Когда позднее он узнал со стороны, что вы три года не уходили от него только потому, что профессор Л. женат и имеет детей, и вам пришлось подтвердить это, как повел себя обвиняемый?
— Он держал себя в руках.
— То есть?
— Молчал.
— Сколько времени?
— Несколько дней, а потом уехал...
— И прислал письмо из Вены, суд ознакомился с копией, не знаю, помните ли вы это довольно длинное письмо, фрау Шаад?
— К этому времени с той историей, о которой он писал, было уже покончено.
— Что было потом?
— Он ночевал в своем рабочем кабинете.
— А потом?
— Я тогда чувствовала себя очень подавленной.
— Оттого, что у него наклонности собственника?
— Оттого, что он начал пить.
— А когда он пил, фрау Шаад, и это мой последний вопрос, что он делал, когда напивался?
— Он говорил...
— О чем?
— Всегда одно и то же...
— А именно?
— Я уже не помню...
— Вы уже не помните...
Иной раз даже судье это надоедает:
— Я полагаю, можно отпустить свидетельницу?
Свидетельница берет свою сумку.
— Допрос свидетелей будет продолжен в понедельник в восемь часов.
Я ставлю бильярдный кий на подставку. Надеваю пиджак. Галстук я перед игрой не снимаю, затягиваю. В баре поблизости я заказываю бокал «Ферне-Бранка». Стою в пальто и кепке. На улице день. Нахожу свою машину. Штрафная квитанция не наклеена, хотя время для стоянки истекло. Сажусь за руль. Идет дождь. Включаю зажигание и пробую сообразить, где я сейчас живу.
— Господин Кнюттель, вы, значит, помните, что он заходил к вам в магазин и вы разговаривали с ним. Это верно?
— Да.
— Он, значит, интересовался антиквариатом...
— Это верно.
— Он искал что-то определенное?
— Я обратил внимание на господина, потому что он подолгу простаивал на улице перед моей витриной, иной раз по четверти часа, даже когда шел дождь, у него было на примете что-то определенное, так мне казалось.
— Вы знаете, что у него было на примете?
— Нет.
— Господин доктор Шаад утверждает, что у вас в магазине несколько недель стоял английский письменный стол вишневого дерева, с Зеленой кожей на столешнице...
— Это верно, да, это так.
— Когда господин Шаад вошел наконец в магазин, чтобы взглянуть на английский письменный стол, он справился у вас о цене?