Наконец я натянула просторную ночнушку и босиком прошлась по плетеной дорожке к окну. Сумерки уже сгустились настолько, что за окном не было видно совершенно ничего, кроме медленно поднимающегося от мокрой травы ледяного тумана… Помнится, наставник рассказывал, что когда он нашел меня, то тоже был туман.
А дело было так. Наставник возвращался с большой пьянки по поводу получения сыном знакомого ведуна грамоты от самого Великого князя Росского на ведение собственного хозяйства. Что поделать – такая уж у нас система. Получаешь разрешение на хозяйство и можешь обрабатывать землю, жениться, заводить семью. И, конечно, исправно платить налоги… Впрочем, я отвлеклась. Так вот, шел наставник по лесной тропинке, преисполненный любви ко всему сущему, вызванной первосортной травяной медовухой, и вдруг услышал детский плач. Свернул Лексей Вестников с тропинки, прошел шагов десять и видит – на земле младенец лежит. Я то есть. И плачет.
Наставник под влиянием алкоголя, бродившего в крови, пожалел младенца, нарек Ванькой и во всеуслышание пообещал «заботиться о сем дите, как о родном». И поскольку слово волхва нерушимо, то забрал наставник меня с собой и принес домой. И только утром обнаружил, что младенец-то девочка. А девочка волхву на фиг не нужна – в ученики они в основном мальчиков берут, с девочками ведуньи возятся… Но слово – не воробей, вылетит – не застрелишь, вот и пришлось волхву, скрипя зубами, растить из меня ведунью. О чем, кстати говоря, он перестал жалеть уже лет через пять, когда у меня обнаружились способности к магии, причем не к банальным заговорам, а к настоящей, стихийной… Вот и возится со мной наставник с тех пор, воспитывая из меня волшебницу…
Возился.
Потому что мой возраст приближается к двадцати годам, а с этого времени молодые ведуны обычно покидают своих наставников и дальше живут и учатся самостоятельно. Вот наставник мне и объявил, что сваливает в долгосрочную поездку где-то до весны, а к тому времени я уже должна освободить избушку и подыскать себе новое жилье. Нет, от меня он не отказался, просто сказал, что мне пора жить своей жизнью. Так что в этом лесу я задержусь до той поры, когда сойдет снег, а уж тогда подумаю, куда податься…
С этой мыслью я залезла под теплое меховое одеяло, но не успела даже толком задремать, когда в окно требовательно постучали, а потом ставни распахнулись и в небольшой оконный проем, слегка позвякивая оружием, ввалилась девушка в темном костюме. Отблески огня заплясали на ярко-рыжих волосах чуть ниже плеч, и я попыталась было натянуть одеяло на голову, но влезшая в окно особа одним рывком стянула его с меня.
– Вилья… Ну какого черта тебе понадобилось посреди ночи?
Позвольте представить – Ревилиэль, младшая княжна Росская, она же Вилья, моя лучшая подруга. Единственная из моих знакомых, у которой судьба еще более занимательная, чем моя. Начать с того, что Ревилиэль – полуэльфийка. Ее мать является пятой по старшинству дочерью нашего великого князя Владимира. Никаких прав на трон она, конечно же, не имеет, но определенную роль в политической игре сыграть может. Так вот, лет тридцать назад Рось была в весьма напряженных отношениях с Серебряным Лесом, и именно тогда было принято решение заключить династический брак между младшей княжной и эльфийским принцем, который также не мог претендовать на власть. Как ни странно, большой любви между прекрасным златоволосым эльфом и рыжей красавицей-княжной не получилось – то ли не поделили чего, то ли попросту не понравились друг другу… В общем, брак длился до появления ребенка, то есть Ревилиэли, после чего Вильин отец с благословения и прощального нецензурного напутствия жены отбыл в Серебряный Лес, где и живет до сих пор. И Вилью, и ее мать такая ситуация весьма устраивает – о ребенке папочка вспоминает в лучшем случае раз в год, когда случаются большие торжества. Тогда Вилькины родители, втайне злясь и скрипя зубами, играют на публике счастливую семью.