- Да, да, дорогой Леча Ахматович! Очень, очень понравится. Да! - немного жеманясь громко сказала балерина, - у вас тут все красиво и интересно. Я очень люблю Кавказ. Надеюсь и Кавказ тоже меня полюбит.
- Хорошо. Конечно, Мария Юрьевна. Я рад. Поздравляю вас и нас с днем рождения, - ответил ей Президент.
Нате стало интересно как на это реагирует Алия. Нормально абсолютно. Алия сидела за столом почти ничего не кушая и спокойно наблюдала за женщинами. После слов балерины она чуть-чуть улыбнулась такой странной улыбочкой, когда слышишь глупую шутку.
Ната тоже смотрела на мужчин. Рамзанов что-то рассказывал увлеченно жестикулируя, видимо про яства на столе. Селим был очень доволен, такое выражение лица редко было у него, он явно получал удовольствие от процесса. Все мужчины слушали Президента и кивали головой. Даже байкер. Когда Ната разглядывала мужчин, байкер резко поднял на нее свои черные глаза, словно знал, что она смотрит в их сторону. И так же быстро отвел свой взгляд.
И тут совершенно неожиданно у Наты пришло то ощущение, которое очень редко приходило к ней и всегда после эротического сна. Желание. Неодолимое сексуальное желание. До такой степени явное, что ей стало жутко. Что это с ней? Откуда это волнение? Неужели чистый горный воздух Кавказа так действует? Она выпила воды и чтобы отвлечься посмотрела на своих соседок. Балерина была явно чем-то озадачена. Она молчала, у нее было странное отрешенное выражение лица. Бурятка что-то бойко обсуждала с Алией Мусаевной и Марией Ивановной. За соседним столом тоже шла беседа. Бурят что-то очень вкусно жевал, Селим что-то говорил Президенту, и тот его внимательно слушал. Иосиф Давыдович нервно вытирал салфеткой лоб, выглядел он очень бледно. Рука его тряслась. "Странно, болеет что-ли", - подумала Ната. И только байкер бессовестно смотрел на Нату немигающим пожирающим взглядом. Словно слопать хотел. Смотрел свысока, словно выбирал рабыню из гарема на ночь и ухмылялся.
- Наташ, мне что-то плохо, меня мутит, голова кружится, - сказала балерина - пойдем погуляем до туалета. Наташ.
Щеки балерины пылали, красивые огромные голубые глаза грустно смотрели на Нату.
- Пойдем, конечно. Алию с собой возьмем, а то нас украдут тут таких русских красавиц писаных - Ната решила немного пошутить, тиски сексуального желания немного отпустили.
- Ха ха, - через силу хохотнула балерина, - пусть только попробуют, мы им такое закатим, всю жизнь будут помнить, я это умею. Пошли скорее.
- Алия, нам хочется прогуляться до женской комнаты - сказала Ната.
- Конечно, идемте, я с вами.
Они встали из-за стола, Рамзанов тоже встал и предложил мужчинам прогуляться по саду, пока идет смена блюд и подготовка к концерту.
Как только все разошлись Ната почувствовала себя совсем хорошо. Мария тоже сказала, что отпустило. Голова не кружится, все нормально. Как-то резко все пришло в норму. Ната и Мария вышли из туалета. Их ждала женщина. Нет, не Алия, бурятка. Они поравнялись.
- Удбэл, а что означает ваше имя? - игриво спросила балерина.
"Она даже имя ее запомнила. Ну надо же," - про себя удивилась Ната. С запоминанием имен у Наты всегда были проблемы.
- Голубой лотос, - ответила Удбэл, - Мария, Наталья, возьмите это, пристегните к платью. Я заметила, что вам стало дурно обеим за столом.
Бурятка дала им две булавки. Обычные советские маленькие булавки.
- Пристегните, будет легче. На мне такая же, - она показала рукав, с обратной стороны которого была пристегнута булавка.
- Спасибо. Это что, такой амулет из Бурятии? - спросила Ната.
- Почему из Бурятии? Нет. Это обычная булавка. Хорошая и полезная вещь, - парировала Удбэл.
- Спасибо, Удбэл, - ответила ей балерина пристегивая булавку, - у тебя красивые глаза и имя тоже. - Да, бабушка меня так назвала из-за моих голубых глаз. Мой дед был немец. Пленный немец, который строил железную дорогу в Сибири.