Вернувшись в дом, тяжело дыша от перенапряжения, Хелен запирает французское окно.
Ну вот.
Дело сделано.
Зверек свободен, вреда ему не причинено. Аквариум может торчать в садике хоть вечность, ей все равно.
Хелен отправляется на кухню. Открывает холодильник. Решает отпраздновать свой благоразумный поступок – не лимонадом, а стаканчиком йогурта. Таким, который с крышечкой из фольги и фруктовым сиропом на донышке. Она забирает в гостиную йогурт вместе с ложкой, бесплатно прилагавшейся к коробке кукурузных хлопьев, купленной два года назад на Пасху. Включает телевизор. Кладет ноги на журнальный столик. Субботний вечер, в конце концов, много хороших передач идет. Хелен переключает каналы, но выбрать не может. А хочется на чем-то остановиться, пока лакомство не кончилось, поэтому она все-таки откладывает пульт, найдя снятую Би-би-си драму о старой женщине.
К десяти часам Хелен чувствует, что глаза закрываются. Она заставляет себя встать с дивана. Относит на кухню пустой стаканчик из-под йогурта и ложку. Споласкивает ложку. Отмывает пластиковый стаканчик под струей теплой воды.
Перед тем как выключить свет и отправиться вверх по лестнице в спальню, Хелен перебирает в памяти события дня. Для очистки совести она берет ножницы и идет с ними в прихожую. Достает клеевые ловушки из еще не просохшего пакета. Встает над журнальным столиком в гостиной. Отрезает край упаковки по пунктирной линии. Осторожно снимает защитную пленку с двух ловушек. Установив их в стратегических точках на ковре возле французского окна, Хелен вспоминает, как владелец магазина хозтоваров рассказывал, что мыши возвращаются в дом и норовят там поселиться.
Нет никаких причин расстраиваться. Вообще никаких.
Она дала зверьку шанс сбежать и вернуться в свою среду обитания – в эти потайные уголки бытия, куда никто не догадывается заглянуть. Просто это существо происходит из немного другого мира, но момент и случай выбросили его в кратковременный плен на Вестминстер-кресент.
9
В ночи город стискивает плотная перевязь низкого давления. Дом кряхтит, словно какая-то сила пытается его выдрать из земли. Между раскатами грома занавески посверкивают белизной, как оскаленные зубы. Снаружи садовая мебель перетасовывается наподобие фрагментов настольной игры.
Лежа в кровати, прижав ступни друг к другу, Хелен беспокоится, как бы не вышибло стекла. Представляет, как закладывает картонками оконные проемы.
Она поворачивается к стене, надеясь снова провалиться в сон, но ливень яростно стучит в окна. Вспоминается книжка об одинокой смотрительнице маяка, которую папа читал ей на ночь. Сюжет она знала наизусть, но ей всегда было интересно, какими судьбами старушку занесло жить на маяке. Ни текст, ни картинки ничего об этом не говорили. Хелен размышляет о своем детском желании дотянуться до этой женщины и рассказать ей, что по другую сторону книжки есть люди – надо только выглянуть со страницы, и она их увидит.
Хелен переворачивается на другой бок. Нащупывает лампу на прикроватной тумбочке. Барабанящий по стенам дождь застал ее в теплой постели, она в безопасности. Но в голову лезет аквариум на заднем дворике. Не отпускает мысль: что там сейчас происходит? Наверняка же зверек убежал? Разве не дала она ему все возможности, чтобы покинуть свой разрушенный мирок и поискать место получше на остаток своих дней?
Но если он не решился высовываться – из страха или от безнадежности, – аквариум-то наполняется водой. Разумеется, он сумел выпрыгнуть. Мыши славятся акробатическими способностями. Хелен пытается вспомнить, насколько высоким казался аквариум, когда она держала его в руках.
И снова она чувствует присутствие отца. Только она, в отличие от Орфея, знает, что нельзя смотреть глазами.
Вот и он. В прихожей, принес книжку про маяк. Вот он готовится вытащить ее из колодца. Хелен воображает его корабль.
Вот и корабль. Между сумраком и глубокой синевой. Через мгновение торпеды разорвут обшивку.
В глазах испанских рыбаков, которые нашли его болтающимся на волнах без сознания, он был просто молодым моряком – не отцом, не мужем, не единственным сыном.
Потом он много лет подряд писал тем рыбакам, посылал маленькие полароидные снимки жены и дочери – в саду, на пляже в солнечных очках, за мытьем автомобиля в воскресенье, когда они обмакивали тряпки в металлическое ведро. И еще рождественские, когда они сидели в дурацких колпаках и со стаканами шерри, а его обитая резиной трость надежно пряталась под стулом.