Пюрмеленда (в бреду) А потому, чем стучать ногами по полу, рвать на себе одежду или ломать распятие, не лучше ли все бросить, бежать из замка, превратиться в дичь, несущуюся, куда глаза глядят, крича от радости и страха. Дичь, выгнанную из норы, которую охотник сцапает тепленькую, задыхающуюся и перережет ей горло…
Барбара. Она не в себе!
Пюрмеленда. Не в себе, знаю. Погаси фонарь и забудь слова, вылетевшие у меня.
Барбара. А что вы сказали?
Пюрмеленда. Слова. Видишь, я снова спокойна. Теперь мы замолчим и будем слушать. Не тревожься, старуха. Еще утром я была девочкой–подростком. В сумерках падающий снег показался мне кровавым. А сейчас я женщина. (Тишина.) Я слышала зов…
Барбара. Рог?
Пюрмеленда. Он трубил для меня!
Барбара. Господи, спаси! Да знаете ли вы, кто так трубит?
Пюрмеленда. Не все ли мне равно! Так звезды сошлись. Я знаю, он едет к замку, но, возможно, он пожелает, чтобы я сама пришла к нему…
Барбара. Господи Иисусе, не дай дверям открыться!..
Пюрмеленда. Я держу тебя за руки. Стенай, молись, сколько хочешь. Взошла луна. Она глядит на меня. Ты ничего не слышишь?
Барбара. Слышу, как бьется ваше сердце.
Пюрмеленда. А еще?
Трубит рог.
Барбара. Ничего! Клянусь…
Пюрмеленда. (смеется) Ничего? Луна, побагровев, раздувала щеки и трубила в рог!.. (Властно.) Ступай, возьми в сундуке мое шерстяное платье, кожаный пояс и диадему. И сосуд с благовоньями.
Барбара. Среди ночи?
Пюрмеленда. Откуда мне знать, ночь сейчас или день. Я вижу равнину до самого моря.
Барбара. Но для чего вам праздничный наряд?
Пюрмеленда. А может, я собираюсь на праздник? Но прежде я пойду к отцу, матери и брату. Дай мне ключ, что висит у тебя на поясе!..
Барбара. Нет, только не этот!..
Пюрмеленда. Я сама возьму. (Рог трубит нетерпеливо.) Слышу. (Гихо.) Я не могу ни смеяться, ни плакать, я иду, как лунатик по канату. И не следует больше искать в запорошенном снегом зеркале, кто я и кем я стала…
Барбара. Если вы Пюрмеленда, если у вас крест на груди, молите небо, пока не поздно!..
Пюрмеленда. Я связана лучами луны. Она притягивает меня. Она богиня, повелевающая женщинами…
Картина шестая
Ночная равнина. Трубят рога. Слышен конский галоп.
Галевин. Стоп! Спешиться! Держи поводья, Грифон. Все
четверо, ко мне. Отвечайте: кто ваш повелитель?
Наемники (хором) Вы, Галевин!
Галевин. Что вы готовы сделать для Галевина?
Хейлейок. Умереть самой страшной смертью!
Ульфорд. Сразиться с самым свирепым богом!
Вольвентанд. И с самым вонючим дьяволом!
Галевин. Спасибо! А ты что скажешь, Грифон?
Грифон. Красивым фразам, мессир, я предпочитаю отточенные ножи.
Галевин. Слова солдата!.. Поистине вы составляете две пары отборных головорезов. Теперь слушайте: мы стоим у границы моих земель. Они укутаны густым снегом. Над моими владениями катит огромная луна с недобрым лицом. Взгляните на этот небесный маяк, чей мертвенный свет окружает нимбом ваши бандитские рожи! Должно быть, скоро полночь, если я правильно читаю лунный циферблат. Видно далеко. Я вижу… Ульфорд, видишь ли ты что–нибудь?
Ульфорд. На севере — ваш замок, мессир, ощетинившийся, подобно дикобразу.
Галевин. А ты, Волчий Зуб?
Вольвентанд. Слева, ваша милость, я вижу жиденький лесок, годный разве что на розги и полный дохлых птиц.
Галевин. А ты, Хейлейок, что видишь своим облепленным мухами гнилым глазом?
Хейлейок. Высокомерные башни Остреландского замка, чтоб мне сдохнуть!..
Галевин. Ну а ты, Грифон, зверюга волосатый с хищным клювом неясыти?
Грифон. Всяческие чудеса, мой прекрасный сир! Во–первых, я зрю самого Галевина, тощего, как жердь. Будь я христианином, я бы побоялся встретить такого на кладбище в полночь! (Наемники смеются.) Еще я вижу луну и струпья на ее лице. У нее есть нос, рот и дырки для глаз. Ее безмерно тупая круглая рожа пощечины просит! С высоты она все видит и ни бельмеса не понимает. Подожди, луна, бравые солдаты Галевина возьмут тебя на прицел!