* * *
...Красный Змей отступал. Григор с торжествующим ревом напирал на него, но тщетно... Клиган понимал, что враг хочет его разозлить, но ничего поделать с собой не мог: уже не он, а его ярость поднимала меч и бросала тело в атаки - быстрые, сильные... и бесполезные. Противник дрогнул, он бежал от двуручного меча! - Элия, - крикнул он Клигану, разорвав дистанцию. - Ты изнасиловал ее. Ты убил ее. Ты убил ее детей. Признайся же! - Ты слишком много болтаешь! У меня от тебя уже голова болит! Голова действительно слегка болела - и это единственное всерьёз беспокоило сейчас Григора. Такие боли нередко были предвестниками внезапно настигавших его адских мучительных приступов - память о камне, которым его угостили из требушета на Пайке во время мятежа Грейджоя. Шлем тогда лопнул по хорошо прокованному шву, но спас содержимое. Только вот от болей и звона в голове не помог, как не помогает маковый настой, хоть ты его кружками глуши. Если такой приступ случится именно сейчас - у дорнийца может получиться... Оберин замер на месте, перебросив копье из руки в руку. Он, видать, думает вертеться вокруг него, пока Григор не выдохнется, а потом один удар как змеиный бросок - и все... Григор усмехнулся про себя. Это бы прошло с каким-нибудь винтерфельским деревенским верзилой - только и одно название от рыцаря, с жирным евнухом из бойцовой ямы, с Одичалым, отожравшимся за Стеной мамонтятиной и человечиной, с безмозглым пиратом Железных островов - может, даже с братцем Сандором (хотя вот это вряд ли), но не с ним! Дорниец небось и не знает, что Григор с раннего детства боролся, бегал и прыгал в полном вооружении, часами танцевал в стальном панцире; весело отплясывая, даже когда обычные плясуны вокруг уже падали с усталости; в тяжелых турнирных латах вскакивал на коня, не ставя ногу в стремя; взявшись одной рукой за седельную луку, а другой за холку, перепрыгивал через самого большого жеребца. Что как-то на спор - тогда еще с ним осмеливались спорить - в Староместе он в узеньком проулке между двух высоких домов смог, не снимая брони, влезть до самой крыши, упираясь в стены лишь ногами и руками, а потом еще и спустился! Что мог в доспехах подняться по обратной стороне штурмовой лестницы, поставленной к замковой башне, до самого верха без помощи ног, хватаясь только руками за поперечины. А однажды при оружии и в кольчуге переплыл Зеленый Зуб по высокой воде и сразу же вступил в схватку. Так что скорее дорниец потеряет силы, чем он! Гора, презрительно фыркнув, двинулся к нему... и в тот миг солнце вышло из-за облаков... Но Клиган успел стать так, чтобы оно светило ему в спину: его на такие уловки учили не попадаться еще оруженосцем. Красный Змей присел, щуря глаза, и снова сделал выпад копьем. Клиган рубанул по нему, но это был только финт, и он, потеряв на миг равновесие, качнулся вперед. Оберин чуть повернул свой щит, и солнце, отразившись от полированного металла, ударило в глаза Клигану. Григор замешкался лишь на миг, и копье врага безошибочно и молниеносно устремилось в цель, ударив под рондель в сочленение между наручами и кирасой, и пробило наконец кольчужную рубаху под мышкой... Ранен - ничего! И с худшими ранами дрался! Вот Клиган смог схватить одной рукой Мартелла и просто отбросил его на плиты арены, но Оберин откатился в сторону, и меч снова не достиг цели. И вот тут дорниец сделал выпад и попал. Копье пробило доспех Клигана там, где кираса переходила в кольчужную юбку, и достигло плоти. Рыцарь зарычал от боли. В гневе он бросился на противника, но тот вновь уклонился и обратным движением волнистого лезвия копья, как гнилое рядно, рассек сапог из непревзойденной мамонтовой кожи и его содержимое... - Срань Р'глорова! Шрайк тебя подери!! - только и произнес рыцарь, чувствуя, как немеет нога. И сухожилие, похоже, зацепил! Вот и смерть твоя пришла, Григор... Теперь этому поганому мужеложцу достаточно будет лишь подождать, пока он истечет кровью и потеряет силы, а потом добить в незащищенную голову. Разве только лорд Тайвин остановит поединок, признав дорнийца победителем, - если захочет. Он сделал несколько шагов, слыша, как хлюпает кровь в сапоге, и тут нога подломилась - и он оказался коленопреклоненным перед дорнийской мартышкой! - Ты изнасиловал ее! Ты убил ее! - закричал Оберин, перехватил копье поудобнее и в прыжке вогнал копье в грудь рыцаря. - Ты убил ее детей!!! Стальное - валирийское еще - острие, возможно, направляемое теми самыми богами, разорвав слабое, перекаленное кольцо, рассекло кольчугу заодно с кожаным подкладом, входя на всю длину, вспарывая мясо, легкие и артерии... Кровь хлынула изо рта Григора. Боль затмила взор, и он даже не понял, как оказался лежащим на спине. - Ты собрался умирать? Нет, нет, не смей этого делать! Сперва ты должен сознаться... - воскликнул Красный Змей: увиденный снизу, он словно вырос вдвое. Назови ее имя! Элия Мартелл! Элия Мартелл! Ты изнасиловал ее! - голос дорнийца сорвался на визгливый крик. - Кто отдал приказ? Ты убил ее! - Он взмахнул рукой в сторону навеса, где сидели почетные гости и лорд Тайвин. - Ты убил ее детей! Кто приказал тебе? ...Боги, как больно! Сейчас - выждать момент, когда этот хмырь подойдет поближе, схватить за ногу, повалить и раздавить ему череп, как орех... Но нет уже сил даже пошевелиться... Уже и дышать невозможно, и окружающее заволакивает мгла... Перед его внутренним взором промелькнули и исчезли странные картины - картины его смерти. Разной смерти... Изглоданное аскетичное лицо Станниса Баратеона у подножья костра - рядом с ним баба в красном платье, подносящая огонь к дровам, на которых собрались зажарить Григора живьем... Берик Дандарион, нахлестывающий мужицких кляч, тянущих в разные стороны голого Клигана, связанного и раненного... Меч в руках Сандора, сносящий ему голову на турнирном поле по приказу разгневанного короля Роберта - тут же, возле тела убитого им в ярости Лораса Тиррела. Меч в руках Эддарда Старка, сносящий ему голову на плахе на площади перед Красным Замком... Исполинский чудовищный ящер, изрыгающий огонь прямо в лицо... Висящее в воздухе невесть что с тонким длинным хвостом и трехцветными пенаклям на боках - да еще под сверкающим зонтиком - пускающее в развалины среди которых он пытался спрятаться дымные стрелы... - Иные бы подрали этого дорнийского ......! - такова была последняя мысль сира Григора Клигана, перед тем как сознание заволокла мгла...