— Холодный и промозглый, Ма-сан. — Руки из карманов я все-таки вытащил. — А в остальном — да — хороший, приятный… наверно…
— Зато елочки стоят, гирлянды на них висят, огоньками мигают… Снега тут, конечно, не дождешься, но это ерунда… Красота!
— Удивляюсь, как вам не холодно в одном шелковом пиджаке, Ма-сан…
— Владение Ци, Кенчи. И Дух Страждества! Хочешь, научу?
— Не сегодня… Поздно уже. В другой раз.
— Куда направляешь стопы свои, отрок? Если не секрет…
— Домой, Ма-сан.
— Разве у тебя сегодня нет тренировки по расписанию?
— Есть. Но я сегодня пропущу…
— Именно сегодня пропускать нежелательно, Кенчи.
— Жаль. Неотложные дела. Сожалею.
— Говорить начал, как одна наша знакомая. Тебя что-то расстраивает, Кенчи? Я же вижу…
— Меня расстраивают неоправданные хирургические вмешательства, мастер Ма.
— Не совсем понимаю…
— Скальпель и ножницы, мастер Ма.
— А-а-а… это было неправдой, Кенчи. Что, если я скажу, что это был фотоаппарат (для тебя) и чуть-чуть твоей крови (для нее)?
— Думаю, что хрен редьки не слаще. Даже если это правда… Что дальше в тренировочной программе? Мне покажут мертвую мать? Отца? Изнасилованную сестру? Миу? Ренку? Вот, кстати… видео с постановкой изнасилования вашей дочери, Ма-сан, уверен, наверняка, приведет к очередной активации. Видеокамера для меня и чуть-чуть артистизма для нее…
Ма Кэнсэй сжал скулы и нахмурился:
— Ты хотел победить Рююто…
— Я уже сейчас могу убить Рююто. Только не хочу — нормальный и адекватный парень. Хоть и выпендривается.
— Не «убить», Кенчи. «Победить». А убить ты сможешь, я уверен… грязно и некрасиво, с расслабившимся сфинктером и опорожненным мочевым пузырем… Да? — Ма Кэнсэй одобрительно покивал, увидев, как я не удержался и поморщился.
— А если не смогу… красвио победить?
— Миу будет принадлежать сильнейшему… — Пожал плечами Ма Кэнсэй. — Мне кажется, вы это уже обговаривали со Старейшим. И Ренка будет принадлежать сильнейшему. Это сейчас я тебе говорю.
— Мисаки Охаяси как раз и принадлежит сильнейшему. По факту, так сказать…
— Редзинпаку — не Драконы, Кенчи. И нам не нужна твоя «старшая кровь». Похищать у нас Миу — бесполезно… если это было в твоих планах.
— Моя «старшая кровь» вам не нужна… А что вам нужно, Ма-сан? Если не моя кровь?
— Сильный защитник для Миу.
«Миу? Защитник? Это скорее от нее кое-кому защитник понадобится!»
— Что-то подсказывает мне, Ма-сан, что это очередные «скальпель и ножницы».
— Не исключено. — Загадочно пошевелились усы.
Помолчали, разглядывая друг друга. Вокруг звучала музыка, шум машин, звук колокольчиков и вездесущая рождественская «Силвер бэллс, силвер бэллс»…
— Мы же взрослые люди, мастер Ма… — Намекнул я, вызывая нужное состояние. — Давайте не будем тратить время друг друга…
Кэнсэй улыбнулся… кажется, он был доволен. Но вот именно с ним я бы своей способности — ощущать чужие эмоции — не доверял бы…
— Конечно, Кенчи! — Мастер Ма выполнил приветствие бойцов кунг-фу. — Со всем уважением, мастер Сирахама!
— Со всем уважением, мастер Ма!
Я повторил жест «правый кулак утыкается в левую ладонь». Без поклона, разумеется. А дистанция между нами с самого начала была такой, как перед началом схваток на татами. Идеально.
Бойцы упали в низкие стойки и стали медленно сходиться, пока пальцы рук, поднятых в защите, не соприкоснулись. И тут же — взорвались сполохами ударов. Руки мелькали в ударах и блоках, перехватах и отводах. Тела, как маятники, раскачивались в уклонах и заковыристых перемещениях-скольжениях. Ноги использовали любые поверхности для перемещения… даже стены.
Весь путь до дальней стены подворотни был «расчищен» от баков и ведер — баки и крупные фрагменты мусора стали метательными снарядами, которые подбивами и пинками стали отправлять друг в друга противники.
Темнота ни тому, ни другому не мешала. Как и прохожие, которые просто не видели, что происходит в темноте, и ничего не слышали из-за шума улицы.
А летающие предметы из подворотни не вылетали. Ни один! Мистика!
Уже через пятнадцать секунд боя стало понятно, что более молодой боец в куртке поверх студенческого пиджака теснит невысокого мужчину в годах в традиционном китайском костюме.
Четыре пропущенные серии, мощный пробив в бедро, удар локтем в скулу, после которого «китаец» покачнулся и пропустил в солнечное сплетение «отбойный молоток» из двух десятков ударов.