Я вернулся в редакцию, сел за компьютер и снова погрузился в работу. Поиск офшорных транзакций, анализ утекших баз данных, составление новых списков потенциальных контактов из «Феникса». Мозг заработал с удвоенной силой, подстегнутый адреналином от утреннего приключения и желанием доказать — и Сирене, и самому себе — что я способен на большее, чем комичные провалы.
Но даже сквозь строки финансовых отчетов и списки имен, ее образ неотступно преследовал меня. Сирена. Ее властный голос, требующий результатов. Ее золотистые глаза, в которых на мгновение мелькнул хищный блеск узнавания. Ее руки…ее губы. Проклятье. Часть меня отчаянно хотела произвести на нее впечатление своей работой, добиться ее профессионального признания. А другая часть…другая часть просто хотела снова оказаться в ее кабинете, наедине с ней, ощутить ее власть и поддаться этому странному, пугающему и невероятно притягательному влечению. Работа и желание сплетались в тугой узел, и я не знал, какая из этих сил тянет меня вперед сильнее. Я просто продолжал копать, надеясь, что смогу найти ответы — и по делу Финча-Прайса, и для самого себя.
Рабочий день медленно угасал, превращая офисные окна в темные зеркала, отражающие усталые лица и свет настольных ламп. Постепенно коллеги собирали вещи, обменивались прощаниями и растворялись в вечерних сумерках. Звуки клавиатур стихли, телефонные звонки прекратились, и только гудение компьютеров да мое собственное сосредоточенное сопение нарушали установившуюся тишину. Я был поглощен — нет, я зарылся в цифровые недра дела Финча-Прайса и «Феникс Констракшн». Утренний конфуз в парке, как ни странно, послужил катализатором. Провал отрезвил и заставил сосредоточиться на том, что у меня получалось лучше — анализе данных, поиске скрытых связей, следовании за едва заметными цифровыми хлебными крошками.
И кое-что я нашел. Не золотую жилу, конечно, но несколько тонких ниточек, которые, возможно, вели к чему-то большему. Во-первых, серия транзакций между «Фениксом» и несколькими недавно зарегистрированными консалтинговыми фирмами с крайне туманной сферой деятельности и номинальными директорами. Суммы были не астрономические, но регулярность и отсутствие видимых услуг вызывали подозрения. Классическая схема отмывания или вывода средств? Вполне вероятно. Во-вторых, мне удалось через анализ метаданных старых корпоративных отчетов и перекрестный поиск в утекших базах данных идентифицировать еще пару имен бывших сотрудников финансового отдела «Феникса», уволившихся примерно в одно время, незадолго до того, как Финч-Прайс начал свои разоблачения. Их цифровой след был почти стерилен, что само по себе настораживало. Они не светились в соцсетях, их профессиональные профили были заброшены. Словно кто-то постарался замести следы.
Я так увлекся, что не сразу заметил, как в дверях моего закутка возникла ее тень. Сирена. Она стояла, прислонившись к косяку, руки скрещены на груди, и наблюдала за мной с той самой смесью легкой насмешки и пронзительного внимания, которая всегда выбивала меня из колеи. В полумраке опустевшей редакции ее золотистые глаза, казалось, светились сами по себе. На ней была строгая темная блузка и юбка-карандаш — даже в конце рабочего дня она выглядела безупречно и опасно, как затаившаяся пантера.
— Засиделся, Морган? — ее голос, негромкий, но отчетливый, разрезал тишину. В нем слышался привычный сарказм, но, может, мне показалось, и нотка любопытства. — Надеюсь, не оплакиваешь свою неудавшуюся карьеру орнитолога?
Я вздрогнул, чуть не выронив мышку. Она знала. Конечно, она знала. Кто-то из коллег наверняка уже поделился историей о моем «внезапном интересе к пернатым» и одолженном бинокле. Щеки снова вспыхнули.
— Э-э… нет, Сирена, — промямлил я, откашливаясь и стараясь придать голосу уверенности — работаю. По делу Финча-Прайса. Кое-что нашел.
Она медленно подошла ближе, остановившись у моего стола. Легкий аромат ее духов — что-то терпкое, с нотками цитруса и, кажется, озона перед грозой — достиг меня, заставив сердце сделать нервный кульбит. Она окинула взглядом мой экран, заваленный окнами с таблицами, схемами связей и обрывками данных.
— Кое-что — протянула она задумчиво, постукивая идеальным маникюром по краю стола. — звучит не слишком впечатляюще, Морган. Особенно после утреннего фиаско с энтомологом, принятым за инженера. Кстати, твоя импровизация про профессора Ларсена и дронов-стрекоз…почти изящно. Для тебя.
Я сглотнул. Она не просто знала, она знала детали. И даже мое жалкое оправдание. Ледяное презрение, которого я так боялся, смешивалось с чем-то вроде…снисходительного развлечения? Это было почти хуже.