Я стоял молча, наблюдая за этой сценой с внутренним содроганием. Сирена не повышала голоса, не угрожала напрямую, но каждое ее слово было выверено, каждая пауза била точно в цель, обволакивая старика липкой паутиной страха и безысходности. Она предлагала ему не правду и справедливость, а спасение. Единственный видимый выход из ловушки.
Это сработало. Дэвис сломался. Плечи его обмякли, он тяжело вздохнул и, не глядя на нас, прошамкал:
— Подождите здесь.
Он скрылся в глубине квартиры и вернулся через несколько минут, протягивая мне дрожащей рукой тонкую папку.
— Это…это копии. Часть моих старых записей. Неофициальных. Там…там есть кое-что по Прайсу. Ранние схемы. Пожалуйста…сожгите их после. И больше никогда не приходите. Никогда.
Сирена взяла папку, коротко кивнула.
— Спасибо за сотрудничество, мистер Дэвис. Мы ценим вашу предусмотрительность. О нас можете не беспокоиться.
Она развернулась и вышла, я последовал за ней, не смея обернуться на старика, оставшегося в своей тесной, пахнущей страхом квартире.
В машине Сирена молча передала папку мне.
— Изучи. Быстро. И сделай выводы, Морган. Не только по содержанию этих бумаг, но и по тому, как мы их получили. Надеюсь, сегодняшний урок был более наглядным, чем твои попытки воззвать к совести.
Я смотрел на папку в своих руках. Она казалась тяжелой, обжигающей. Мы получили то, что хотели. Но цена…и методы оставили горький привкус. Сирена была права — ее способ сработал. И это пугало меня не меньше, чем восхищало ее стальной хваткой и безжалостной эффективностью. Я снова был лишь инструментом в ее руках, исполнителем ее воли, учеником в ее циничной школе жизни. И часть меня, как бы я ни сопротивлялся, начинала понимать правила этой игры.
Я погрузился в папку Дэвиса с головой, едва мы вернулись в редакцию. Бумаги пахли пылью и страхом, но между строчками цифр и короткими записями на полях я начал видеть контуры того, что старик так боялся. Это было похоже на сборку сложного пазла, где большинство деталей отсутствовало, но имеющиеся фрагменты начинали складываться в уродливую картину. Моя наблюдательность, отточенная годами анализа данных и поиска закономерностей там, где их, казалось бы, нет, заработала на полную мощность.
Вот всплыло название офшорной компании, зарегистрированной на Кайманах, через которую проходили странно крупные суммы под видом «консультационных услуг» на одном из ранних объектов «Феникса». Вот несколько раз повторялась фамилия, не принадлежавшая ни одному официальному сотруднику, но фигурировавшая в заметках Дэвиса рядом с суммами наличных. Вот даты крупных транзакций, подозрительно совпадающие с приобретением «Фениксом» ключевых земельных участков по заниженной цене. Связи были тонкими, замаскированными, но они были. И они вели именно туда, куда указывала Сирена — к «Фениксу» и, возможно, к самому Прайсу, чье имя упоминалось в паре зашифрованных записей рядом с особенно сомнительными операциями. Я почувствовал укол профессиональной гордости — я смог увидеть то, что было спрятано.
Когда я изложил свои находки Сирене, разложив перед ней ключевые листы с подчеркнутыми связями, она слушала внимательно, ее взгляд скользил по бумагам. На ее лице не отразилось удивления, скорее, удовлетворение, словно она ожидала именно этого.
— Неплохо, Морган, — сказала она, откидываясь на спинку кресла. В ее голосе было меньше привычного сарказма, почти одобрение — начинаешь оправдывать вложенные в тебя ресурсы. Эти ниточки…да, они могут привести нас куда нужно. Особенно эта офшорка и повторяющаяся фамилия. Потом ими займешься.
Она потерла виски и взглянула на часы на стене. Было уже очень поздно, город за окнами давно погрузился в ночь, освещенный лишь искусственными огнями.
— А на сегодня хватит. Я устала, — она поднялась — поехали. Я тебя подброшу. Вернее, отвезу к себе. Возражения не принимаются, в такой час такси ждать будешь до утра, а мне нужно будет убедиться, что ты не потеряешь эти бумажки по дороге.
Я опешил. К ней домой? Это было…неожиданно. В голове промелькнула тысяча вопросов и предположений, но я молча собрал бумаги, чувствуя себя скорее подчиненным, которого везут на доклад, чем коллегой.
Ее квартира располагалась в одном из новых, сверкающих небоскребов в центре города, с панорамными окнами, из которых открывался захватывающий вид на ночной мегаполис. Но само пространство…оно было безупречным, дорогим и абсолютно холодным. Минимализм в его крайней степени: стекло, полированный металл, гладкая кожа темных оттенков, огромные пустые стены, украшенные лишь парой абстрактных картин, которые выглядели скорее как инвестиция, чем предмет искусства. Никаких фотографий, безделушек, книг — ничего, что говорило бы о личности хозяйки, кроме ее очевидной любви к порядку, контролю и дорогим вещам. Даже воздух здесь казался каким-то стерильным. Это было не жилище, а скорее штаб-квартира. Или витрина успеха.