— Пони — это вряд ли — ответил я спокойно — но я думаю, что даже на самой грязной арене можно сохранить что-то человеческое. Вопрос в том, какую цену ты готов за это заплатить.
Она ничего не ответила, только долго смотрела на меня. И я понял, что этот разговор, начавшийся с компромата на флешке, ушел гораздо дальше. Он стал еще одним шагом на минном поле наших странных, запутанных отношений. Стажер и старший репортер. Спасенная и спаситель. Двое людей с разным прошлым, волею случая оказавшиеся в одной лодке посреди шторма из чужих грехов и собственных демонов. И мне предстояло научиться лавировать не только в мире расследований, но и в этом сложном взаимодействии с ней. Это определенно не входило в программу стажировки.
Наш разговор о несовершенстве мира растворился в спертом воздухе редакции, оставив кисловатый привкус циничной правды. Сирена, однако, была чужда долгим рефлексиям. Усталость, на мгновение промелькнувшая в ее глазах, исчезла, сменившись хищным блеском охотника, напавшего на след. Ее пальцы вновь застучали по клавиатуре, проносясь по схемам связей, финансовым документам и спискам имен, скачанных с флешки Прайса. Она была в своей стихии.
— Так, хватит соплей, стажер — бросила она, не отрываясь от экрана — знать, что Прайс — раковая опухоль на теле города, это полдела. Нам нужен Финч. Но мэр сейчас забаррикадировался, Прайс наверняка окружил его своими цепными псами после наших…фейерверков. Однако у любой крепости есть слабое место.
Она увеличила фрагмент организационной структуры мэрии.
— Финч тщеславен и падок на лесть, но не дурак. Он опирается на свое окружение. Прайс для него — эффективный решала, но его методы и растущее влияние нравятся далеко не всем. Особенно тем, кого он подвинул от кормушки.
Ее палец остановился на одном имени. Дора Вэнс. Начальник аппарата мэрии. Железная леди, серая мышь с повадками удава, прошедшая с Финчем огонь, воду и предвыборные кампании.
— Вэнс, — Сирена произнесла имя так, словно пробовала яд на кончике языка — умная стерва старой закалки. Привыкла быть главным кукловодом. А Прайс ее явно раздражает. Он слишком быстр, слишком грязен даже для нее, и, судя по паре файлов, которые Леонард предусмотрительно сохранил для шантажа, он несколько раз подставлял ее перед мэром, чтобы выглядеть героем. Она затаилась, но ждет шанса вонзить ему нож в спину. Мы ей этот шанс предоставим.
Она развернула ноутбук ко мне. На экране было фото Вэнс — холодной, подтянутой женщины лет пятидесяти с цепким взглядом.
— Твой выход, Морган. Наш троянский конь будет выглядеть именно так.
Я посмотрел на фото, потом на Сирену.
— Ты серьезно? Я должен втереться в доверие к начальнику аппарата мэрии? Я стажер, Сирена. Она меня дальше приемной не пустит. Как я заставлю ее говорить о Прайсе?
Сирена издала звук, похожий на сдавленный смешок.
— О, Морган, твоя прямолинейность иногда обескураживает. Кто сказал, что ты пойдешь туда как стажер из нашей конторки? Нет. Ты будешь… — она окинула меня долгим, изучающим взглядом, словно прикидывая размер шкуры на убитом звере, — …молодым, амбициозным специалистом. Возможно, с хорошим образованием, но без связей. Ищущим покровительства. Ты будешь восхищаться ее умом, ее карьерой, ее влиянием. Задавать правильные вопросы, ловить каждое слово. А потом, как бы невзначай, посеешь сомнение, легкое неодобрение методов Прайса, которые, конечно, эффективны, но так неэлегантны. Вэнс почувствует твое настроение. Она может увидеть в тебе союзника. Или просто полезного дурачка, которого можно использовать против Прайса. Нам подойдет любой вариант.
План был хитер, но я не был актером. Я привык действовать иначе. Манипуляции, игра на чужих амбициях и слабостях — это была территория Сирены, не моя.
— Сирена, я не уверен, что справлюсь, — честно признался я — это…не совсем мой профиль. Играть роль, лгать в лицо…
Она резко захлопнула ноутбук. Громкий щелчок эхом отозвался в тишине. В ее глазах блеснула опасная искра — смесь раздражения и азарта.
— А ты думал, для чего были все эти наши…уроки, стажер? — Она подалась вперед, ее голос стал тише, интимнее, но от этого только злее — думал, я таскала тебя по городу, заставляла лезть в самое пекло, просто чтобы научить репортажи писать? Или зачем, по-твоему, я тебя до седьмого пота загоняла ночами, пока ты едва дышал? Помнишь, кто кого, малыш Арти? Я тебя трахала, а не ты меня. Чтобы выбить из тебя эту твою правильность. Твою неуверенность. Чтобы ты понял — если хочешь чего-то по-настоящему, надо брать. Ломать сопротивление. Прежде всего — свое собственное.