Я встал, подошел к ней и, преодолевая внутреннее сопротивление, осторожно обнял ее за плечи. Она вздрогнула, но не отстранилась. Просто замерла, уткнувшись лицом в мои руки, и ее рыдания стали тише, переходя в глубокие, судорожные вздохи. Она позволила мне быть рядом. Впервые. По-настоящему. И я понял, что Хендерсон был прав. Я должен был остаться.
Тихие, прерывистые вздохи Сирены постепенно стихли под моей рукой. Она медленно подняла голову, отстраняясь ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза. Ее лицо было опухшим от слез, макияж размазан, но взгляд, хоть и все еще затуманенный алкоголем и эмоциями, стал яснее, острее. От прежней непроницаемой маски не осталось и следа, но на ее месте появилась какая-то мучительная, обнаженная ранимость.
Я не убирал руки с ее плеч, боясь, что она снова захлопнется, спрячется за привычным цинизмом.
— Но…ты же сказала тогда… — начал я осторожно, голос звучал глухо в тишине кабинета. — ты сказала, что просто…использовала меня. Что я твой проект. Твоя выучка. Чтоб я гордился тем, что меня сделала Ты. Я почти дословно процитировал ее слова, те, что полоснули меня тогда больнее всего.
Она слабо усмехнулась, но в этой усмешке не было веселья, только горечь.
— А что я еще должна была сказать, Арти? Правду? Что маленькая наивная девочка внутри меня испугалась до смерти, увидев в тебе свое прошлое? Что я решила сломать тебя раньше, чем это сделает кто-то другой, потому что только так умею…защищать? — она покачала головой, проведя рукой по мокрым волосам — я чудовище, Морган. И чудовища делают чудовищные вещи. Я хотела, чтобы ты ненавидел меня, ушел и никогда не оглядывался. Чтобы был в безопасности…от меня — ее голос снова дрогнул — защитить тебя от себя — это самое лучшее, что я могла для тебя сделать.
— Это глупости, Сирена — сказал я тверже, чем ожидал от себя — это не защита. Это…саморазрушение. Ты не чудовище — я смотрел ей прямо в глаза, пытаясь пробиться сквозь слои ее боли и цинизма — там, внутри…под всей этой броней…ты хороший человек. Ты только что сама это доказала.
Сирена расхохоталась. Громко, надрывно, почти истерично.
— Хороший человек? О, Арти, ты все еще такой наивный! — она оттолкнула мои руки и встала, покачиваясь. Подошла к столу, налила себе еще виски, хотя бутылка была почти пуста — хороший человек, говоришь? — она обвела рукой кабинет — давай проанализируем. Я взяла талантливого, но неопытного парня. Увидела в нем потенциал…и уязвимость. Использовала его амбиции. Использовала его тело — она посмотрела на меня с вызовом — я манипулировала тобой с первой нашей встречи. Каждый взгляд, каждое слово, каждое прикосновение — все было рассчитано. Секс был просто инструментом. Самым эффективным инструментом, чтобы привязать тебя, подчинить, переделать под себя. Чтобы ты смотрел на меня, как на богиню, которая дарует и карает — ее голос снова обрел стальные нотки, но теперь они звучали как самобичевание — я изолировала тебя от старых друзей. Заставила сомневаться в собственных принципах. Я получала удовольствие от твоей растерянности, от твоей зависимости. Я сделала из тебя репортера, да. Но какой ценой, Арти? Посмотри на себя. Посмотри на меня — она указала на себя пальцем — от хороших людей не шарахаются коллеги за спиной. Хорошим людям не снятся по ночам лица тех, чьи жизни они сломали ради сенсации. Хорошие люди не напиваются в одиночестве в пустом кабинете, потому что победа кажется хуже поражения! От меня у тебя будут только проблемы, Арти. Боль и проблемы. Я как черная дыра — затягиваю все хорошее и превращаю в ничто.
— Но ты уже в моей душе, Сирена — сказал я тихо, чувствуя, как внутри все сжимается от ее слов и от того, что она снова пытается возвести стену — ты ворвалась туда без спроса. Перевернула все вверх дном. Перенастроила все мои чертовы внутренние компасы. А теперь…теперь ты говоришь мне убираться? Отталкиваешь меня, когда я впервые увидел…тебя?
Она замерла, глядя на меня сквозь пелену виски и слез. Ее губы дрогнули.
— Ты тоже…покопался в моей — прошептала она едва слышно — я думала…я думала, что смогу это контролировать. Что поиграю, «усовершенствую» и выброшу, как ты сказал. Как делала всегда — она медленно подошла ко мне, останавливаясь совсем близко. Запах виски и ее духов окутал меня — а вместо этого…мне грустно. Понимаешь? Не злость, не раздражение, не триумф. Просто…грустно от мысли, что ты уйдешь — она подняла руку и почти невесомо коснулась моей щеки. Ее пальцы были холодными — тебе не нужно такое чудовище, Арти. Ты заслуживаешь…света. Тепла. Не этой вечной темноты и яда, которым я пропитана.