- Я, до сих пор, священник. Смею предположить, что либо они никогда не подозревали, либо их никогда не волновало.
Нора невесело усмехнулась.
- Бывшая арестантка Элль Шрайбер и пресвятейший Отец Стернз. Конечно, они никогда не подозревали.
- Элеонор, они никогда не думали о тебе настолько плохо, насколько ты считаешь. Когда ты вернешься, они примут тебя с распростертыми объятиями.
- Я не вернусь.
Сорен изогнул уголки своих красивых губ в слабой улыбке.
- И, тем не менее, ты здесь.
Начав было спорить, в конце помещения Нора увидела проблеск зеркально-бледных глаз и застыла.
- Микаэль, - выдохнула она.
- Да, в этом году он помогает с постановкой "Страстей". Он довольно неплохо ладит с детьми. Среди них он расслабляется, что в иных ситуациях дается ему непросто.
На данный момент Микаэль выглядел каким угодно, только не расслабленным. Его длинные волосы были собраны в хвост, однако Нора заметила несколько выбивающихся, обрамляющих его лицо прядей. Дети безостановочно суетились. Он поправлял нимбы, подвязывал крылья, помогал маленьким ангелочкам… Когда "пастырь" чуть не налетел на Микаэля, он рассмеялся и ушел с пути.
- Он в порядке? – спросила Нора, терзаемая чувством вины.
- Микаэль и его мать стали прихожанами нашей церкви более двух лет назад. И его нынешнее состояние, действительно, самое удовлетворенное из всех, что я когда-либо видел. Сейчас он умиротворен. Почти счастлив. В его глазах читается новый посыл. Облегчение.
- Облегчение… что он не один?
- Да. Я рассказал ему о нас, о том, кем мы являемся, о том мире, в котором мы живем. Понимаю, что делая это, я сильно рисковал, но он успел впитать слова своего отца и убедить себя в своей ненормальности, в безнравственности своих желаний. Но слова действенны, только когда…
- Не говоришь, показываешь, - с унылой улыбкой произнесла Нора, отгоняя от себя мысли про Зака.
- Знаешь, это нечестно. Попахивает двойными стандартами. Ты подарил мне Микаэля в его пятнадцать лет. Меня же вынудил ждать до двадцати.
Сорен медленно вдохнул.
- Это была моя ошибка.
- Чудеса случаются. Ты только что признался в совершенной ошибке. И в чем она заключалась? В том, что ты не переспал со мной раньше?
- Моя ошибка заключалась в…, - повернувшись, он встретил ее взгляд, - заблуждении, что у нас имелся неограниченный запас времени.
Со сжавшимся от этих слов сердцем, Нора стала наблюдать за Микаэлем через разделяющее их пространство. Он был далеко не радостным, но напряжение в его теле ослабло, в глазах тлел огонь. Она бы никогда с первого взгляда не предположила, что под его часами и браслетом прятались такие жуткие шрамы.
- Ты должна быть благодарна Микаэлю.
Сорен прервал ее мрачные размышления.
- День, когда ты меня оставила, считался самым плохим в моей жизни. День, когда в машине скорой помощи я опустился на колени и соборовал четырнадцатилетнего мальчика…
- Сместил меня с первого места, так?
- Возможно, разделил его с тобой.
- Его шрамы ужасающие. Поверить не могу, что он выжил.
- Это была непреднамеренная попытка. Он разбил стекло и неумело полоснул по венам. Кровотечение было обильным, но недостаточно быстрым, поэтому его удалось спасти. И все же, лечащий врач назвал его выживание чудом.
- Я рада, что его спасли. Он хороший мальчик.
Как только Нора произнесла эти слова, Микаэль, впервые за все время посмотрел в их сторону. При виде нее, его серебристые глаза расширились от шока. Он мгновенно раскраснелся, и на его лице отразилось выражение чистейшей паники.
- Сорен…
Нора боялась, что мальчик потеряет сознание.
- Просто смотри, Элеонор.
Микаэль не отрывал от нее глаз. Она же делала так, как приказал Сорен. Закрыв глаза, мальчик сделал глубокий вдох. Краснота с его лица спала, и его тело стало расслабленным, спокойным. Открыв глаза, он снова посмотрел на Нору. И потом - подумать только - он ей улыбнулся.
- Микаэль в порядке, - произнес Сорен, - в конце концов, он один из нас.
- Заметно, что ты о нем очень печешься.
- Он стал для меня, как сын.
- Мило. Прямо как Авраам, породивший Исаака.
- Знаю, ты до сих пор сердишься, что я не сообщил о его возрасте. Но что бы изменилось в противном случае? Кроме впечатляющего притязания на праведный гнев?
Нора открыла рот, чтобы возразить, но мимо них с визгом пронесся мальчик пяти или шести лет.
- Оуэн! – позвал Сорен, останавливая того на полпути, - подойдите сюда, молодой человек.