Так что я пошла и купила себе платье. Как же я его любила! Я сидела на скамейке в новом платье с узором из вишен и наслаждалась жизнью, как Она и хотела. Хранить мне его было негде, так что на остров я отправилась тоже в нем. Естественно, платье разлетелось на нитки. Мной двигала злость, но, раз я не могла оставить платье себе, пусть, по крайней мере, его лохмотья будут рядом. Я обожала то платье. Первая вещь за долгие годы, которая принадлежала лично мне. И мне пришлось с ним расстаться.
За десять лет молчаливых скитаний с нами не происходило ничего выдающегося, но все же этот период стал для меня особенным. Я меньше страдала. Даже если за весь день не случалось ничего, чтобы отвлечь меня от мыслей, я не металась ночью в тревоге. Если нам попадалось много счастливых пар, я пряталась в мечтах, но не ударялась в слезы. Миака весь день рисовала, а я восторгалась ее талантом. Ничем не примечательная жизнь, но хорошая.
Целое десятилетие мы с Миакой провели вместе, за исключением нескольких раз, когда я убегала, чтобы побыть с Океан. Я даже не искала на побережье пустые дома, чтобы навещать Ее, когда захочется. Я просто жила в Ней. Вода не вредила моей коже, как случалось с хрупкими людьми. Наоборот, мне казалось, что пребывание в Ней только красит меня. Я ложилась на воду и позволяла Ей нести меня в неведомые дали. Порой я оказывалась в арктическом море, среди плавающих льдин. Холодные синие волны поражали красотой и свежестью. Местами лед образовывал загадочную паутину. Какая жалость, что большинство людей никогда этого не увидят! Были другие берега, с поросшими густым мхом камнями, где обитали организмы, чья диета состояла из энергии Океан и солнечного света. Порой мне казалось, что я тоже так живу.
Я не могла прожить без Океан и пары месяцев. Первые тридцать лет службы я кипела от ярости при осознании, во что меня превратили. Теперь я познакомилась с Ней ближе, чем остальные сестры. Она сама признавалась, что я знаю Ее лучше, чем любая из предыдущих сирен. Я наконец-то примирилась с отведенной мне ролью, с временностью своего положения и поверила, что однажды меня ждет лучшая доля. Поэтому я позволила себе любить Ее. Все это помогло. Мне по-прежнему хотелось иной судьбы, но теперешняя жизнь уже больше не тяготила меня.
Наконец в 1966-м у нас появилась еще одна сестра. Элизабет разительно отличалась от всех нас. При первой встрече меня больше всего удивило, что девушка не плакала. Даже Ифама, изо всех сил сдерживая слезы, в итоге расплакалась. Элизабет выглядела ошеломленной, но выслушала наши объяснения с таким выражением, словно попала в сказку. Я видела, как мир постепенно меняется. Девушки становились другими – не все, но многие. Как Элизабет.
Ее красота отличалась непокорностью. Нежные локоны навевали ассоциацию с медом – не русые и не каштановые, – а загадочные глаза сияли синевой настолько глубокой, что казались почти фиолетовыми. Внешность Элизабет изобиловала такими «почти».
Она училась в колледже и на каникулах отправилась в круиз вокруг Крита. Корабль шел по Эгейскому морю – одному из самых непредсказуемых мест на просторах Океан, особенно зимой. Буря разразилась бы неизбежно, но мы подвели капитана слишком близко к ее центру. Корабль затонул ранним утром. Элизабет оказалась одной из немногих на верхней палубе и сумела выплыть. К счастью, большинство пассажиров спали в своих каютах, и мы их не увидели. Элизабет же выбралась на палубу в жуткую качку, чтобы выкурить сигарету. В два часа ночи. Этот поступок стал первым намеком на ее характер.
И мы не ошиблись. Океан откровенно наслаждалась ее чувством юмора. Элизабет просила сохранить ей жизнь, но первой ее мыслью, когда корабль пошел ко дну, было: «Черт! Как не вовремя!»
Для нас она стала желанной находкой, но я опасалась, что Элизабет будет тосковать по оставленной позади жизни. Как и все сирены, она потеряла родных – тут мы полностью разделяли ее горе. Но девушка училась в колледже и перед смертью состояла в серьезных отношениях. Каково же было мое удивление, когда Элизабет заявила, что ни за что не променяла бы полученное время и возможность посмотреть мир на мужчину. Я хотела ей понравиться, так что не стала спорить.
Она обладала абсолютной уверенностью в себе и беспечностью. От появления новой сестры Миака пришла в восторг. Мы так радовались, что даже пригласили Эйслинг пожить вместе. Та ответила, что скорее наестся песка, спросила Океан, можно ли уйти, и исчезла не прощаясь.
– Ей явно не хватает секса, – заявила Элизабет после ухода Эйслинг.