— Мне очень жаль, — ответила Дайна и ей показалось, будто он вздрогнул.
— Жаль? Что вы знаете о жалости? — С самого начала разговора это были первые слова, произнесенные Джоан. Дайну поразило, насколько ее голос не похож на голос Мэгги и испытала облегчение.
— Я была ее лучшим другом, Джоан.
— Миссис Рэтер, — она, не моргая, смотрела на Дайну холодными голубыми глазами. — Что люди, вроде вас, — она произнесла слово «люди» так, как кто-нибудь другой мог сказать «грязь», — знают о дружбе... или семье, а? Я не видела Мэгги после того, как она уехала из Сент-Мэри. С тех пор прошло много времени. — В ее взгляде горел тихий огонь, типичный для многих ярых протестантов, неспособных выразить свои чувства. — Слишком много для сестер. Чересчур много. — Она шагнула к Дайне, и та увидела, как муж ухватил ее за локоть, точно опасаясь, что она собирается затеять драку. — Я не могу понять, почему она уехала и что она могла найти здесь. Впрочем, возможно, она подходила к этому месту, потому что не была особенно счастливым человеком. Ведь никто из вас, живущих здесь, не счастлив. Я знаю это. Вы обретаете счастье, только пожирая друг друга живьем.
— Джоан...
Она метнула на мужа взгляд, полный такой ярости, что Дик тут же замолчал.
— Я дала согласие похоронить Мэгги здесь, потому что мне сказали, что такова была ее воля. Она выбрала это место к добру или ко..., — она не смогла закончить фразу, и Дайне почудилось, будто слезинка сверкнула в уголке ее глаз. Однако в следующую секунду Джоан оправилась. — Я обвиняю всех вас. — Ее голос звучал очень глухо. — Вы все знали ее, — она сказала «все», но было ясно, что она имела в виду именно Дайну. — Знали, какая она беззащитная. И все же позволили ей, — она едва не подавилась, произнося следующие слова, — жить с этим дьяволом. Подобные вещи не могут принести никакого добра. Одно только зло. — Она ткнула пальцем в сторону Дайны. — Вы убили ее! — произнесла она. — Вы убили Мэгги! И я... я теперь даже не могу вспомнить ее голос. — Последние слова она произнесла с надрывом, и ее вдруг начало трясти. Дик схватил ее за плечи, и она отвернулась, однако Дайна успела заметить, что ее глаза по-прежнему сухи.
Она протянула руку.
— Джоан... миссис Рэтер! Я понимаю ваши чувства.
Между нами нет причин для вражды. Я... мы обе любили Мэгги.
— Не смейте учить меня! — отрезала Джоан, отодвигаясь от руки Дайны. — Вы жалкое создание. Вы и вам подобные. Мне не нужно ваше сочувствие. Я не сомневаюсь, что оно такое же искреннее, как и ваша дружба.
— Позвольте мне сказать вам кое-что, — ответила Дайна. — Все друзья важны для меня, но никто настолько, насколько была важна Мэгги. Мы вместе росли в этом городе, и за последние пять лет у нас не было секретов друг от друга. Мы делили все: и горе, и радость. — Джоан, побелев, как полотно, отшатнулась назад, так что Дик, испуганно вскрикнув, поспешил поддержать ее сзади.
Однако такая реакция, очень похожая на отвращение, лишь подхлестнула Дайну.
— Вы полагаете, что я не переживаю из-за ее смерти?
— Я полагаю, моя дорогая, что переживаете настолько, насколько вообще способны переживать. То есть, надо прямо сказать, совсем чуть-чуть.
— А где были вы, когда она плакала целыми ночами напролет? Не вы утешали ее, а я!
Два красных пятна появились на щеках Джоан.
— Вы не имеете права так разговаривать с ней, — вставил Дик. — После того, как она...
— Заткнись! — рявкнула Джоан, и ее муж захлопнул челюсть с различимым стуком. Джоан, между тем, обратилась к Дайне. — Вам не удастся одурачить меня этими жалостливыми подробностями. Вы думаете, я разрыдаюсь и упаду к вам на грудь, называя вас святой? Ну нет! — Мышцы ее шеи заметно напряглись. — Если вами исчерпывался круг друзей моей сестры, то мне искренне жаль ее.
— Джоан, пожалуйста... — Дайна чувствовала, что ей необходимо каким-то образом достучаться до сердца этой женщины. Конечно, ее любовь к Мэгги выдержала бы любое испытание. Однако Джоан была единственной сестрой, семьей ее подруги. Поэтому столь внезапное и столь полное отсутствие близости или даже простого взаимопонимания с ней вселяло в сердце Дайны ужас, который она не могла ни вытерпеть, ни определить. — Я не хочу ругаться с вами. Мы обе любили Мэгги. Этого одного вполне достаточно, чтобы нас связывало...
— Нас связывало? — в голосе Джоан Рэтер послышались высокие, почти истерические нотки. — Между нами нет ничего общего. Совершенно ничего. — Она резко повернула голову к мужу. — Пошли! — Она почему-то не желала обращаться к нему по имени. — Мы можем подыскать для себя другое место.
Дайна с тяжелым сердцем наблюдала за тем, как они бредут прочь от нее, и повторяла про себя: «Просто, Мэгги».
Оглядевшись, она увидела в нескольких шагах от себя Криса и других членов группы. Крис выглядел осунувшимся и измученным. Стоявшая между ним и Найджелом, Тай держала его за руку. Дайна видела, как она, повернувшись, сказала ему что-то на ухо.
Рубенс взглянул на Дайну.
— Иди к ним, — сказал он. Его голос был холоден, как сталь.
— Ты не подойдешь вместе со мной? — спросила она, дотронувшись до его руки.
— Иди, — повторил он почти бесстрастно.
— Не начинай этого, Рубенс, — прошептала она. — Не здесь и не сейчас, пожалуйста.
— Я приехал сюда с тобой, — ответил он любезным тоном. — Теперь ты — сама по себе. Я не хочу иметь с ними никакого дела, — он закончил фразу с какой-то странной интонацией:
— Продолжай, дорогой. Почему ты не договариваешь?
— Если ты думаешь, что я ревную, то это не так.
— Именно так я и думаю, — сказала Дайна и, одарив его грустной улыбкой, отвернулась и осторожно зашагала по свежескошенной траве. Запах напомнил ей о беспорядочно разбросанных домиках на мысе Кейп-Код, кашляющих «чух-чух-чух» маленьких сенокосилок, будившим ее каждое утро на рассвете, жарких августовских днях и лицо отца, такое близкое, пахнущее теплом и солью, залитое солнечным светом, проникающее в ее сознание. Закрыв глаза, она почувствовала, как кровь бешено стучит под веками, и закусила губу. Она услышала голос внутри себя, полный жалости и тоски, и внезапно ощутила во рту такой сильный привкус резины, что ее чуть не стошнило.
— Да, — приветствовала ее Тай. — Что-то наша примадонна выглядит сегодня неважно.
Дайна открыла глаза и взглянула на нее. Тай — единственная из всех присутствовавших — оделась на похороны не в темную одежду. Наоборот, она словно с особой тщательностью выбрала по такому случаю шелковый костюм персикового цвета с разрезом до бедер на юбке, чулки сеточкой и красные туфли на очень высоких каблуках. Наряд дополняли рубиновое колье и такие же серьги. Она выглядела так, точно собиралась позировать для съемок рекламного плаката.
Не обращая внимания на Тай, Дайна спросила:
— Крис, как ты?
— Он в порядке, — отрезала Тай прежде, чем сам Крис успел открыть рот. — Теперь он живет у нас.
— Я думала, ему следует побыть в одиночестве, — говоря это. Дайна удивилась тому, что чувствует необходимость оправдывать собственные поступки. — Он определенно нуждается в отдыхе.
— О, да, — язвительно отозвалась Тай. — В отдыхе. В твоем доме, разумеется. Подумать только, как ты щедра и бескорыстна. — Она ухмыльнулась, и на физиономии Найджела, как в зеркале, появилось точно такое же выражение. Тай же, выпятив подбородок, продолжала: — В чем собственно дело? Тебе не достаточно продюсера?
— О чем это ты?
— Я говорю о тебе и Крисе, — яростно ответила та. — Мы все знали, что происходит... и как бедняжка Мэгги была расстроена.