На этой же волне появились первые ростовщики.
Это были русалки или тритоны, не обладающие магическим умением, но при этом отличающиеся меркантильностью и умением торговать. Их отбирали маги и короли вместе, потому что именно ростовщики, — неожиданно, — могли стать спасением для целого русалочьего рода.
Ведь они медленно вымирали, пусть этого никто и не знал.
Большинство морских созданий, ушедших на землю, там же и погибали. И их души оставались на земле, теряя привязку к Океану, теряя магию. Если бы эта ситуация продолжалась ещё хотя бы пару поколений, то от русалок в скором времени не осталось бы даже воспоминаний.
Поэтому ростовщики селились рядом с ведьмами и внимательно следили за тем, кто приходил к колдуньям за человеческими ногами. Магички наводили туману, обещали обязательно-обязательно дать и ноги, и руки, и всё что хочет русалочка — но только за определённую вещицу, которую ведьма видела у торговца неподалёку. Вот принесёт — и пожалуйста.
Торговец-ростовщик за вещицу просил душу, которую потом передавали Императору.
Так работали все ведьмы, по указу Императора. Жить всем хотелось, поэтому на контакт шли охотно и не пытались магичить мимо ростовщиков, чтобы забрать души и силу себе.
Русалочка в итоге либо отказывалась от идеи получить ноги, либо обменивала душу на нужную ей вещь.
Баланс с трудом, но сохранялся.
Коллекция / Девятка жемчуга
Души были лёгкие и светлые, похожие на заиндевевшие пузырьки воздуха. Ей они очень нравились, намного больше, чем тяжёлый драгоценный для людей металл — золото.
В самом деле, ну какое же золото сокровище? Эти монеты удивительно быстро оказывались погребены под илом и песком, на них вился мягкий пух лёгких водорослей уже через каких-то двадцать лет после погружения в воду. Ничего интересного в золоте не было, ни в монетах, ни в украшениях, ни, тем более, в человеческой посуде или одежде из этого металла.
Вот души — другое дело. Хрупкие, нежные, красивые. Они были очень прозрачными, практически сливались с водой в полдень и полночь, но при этом ярко выделялись мутными капельками при рассветах и закатах. Невообразимое зрелище.
Она обожала человеческие души, ставила их превыше всех остальных. Они были более хрупкими, нежели души магов или сирен, но их красота стоила такого неудобства. Прозрачные, с едва различимым фиолетовым оттенком по краям сферы и нежным розовым сиянием в середине… она обожала их.
Был всего один минус: в море такие души долго не жили. Растворялись в морской воде, как бы сирена ни старалась их сохранить. Ей даже пришлось найти большой сундук, чтобы хоть немного продлить срок жизни человеческих душ. И, конечно, наполнить его золотом: так крошечные сферы оставались в порядке ещё дольше. Даже после смерти этот драгоценный металл оказывал на уже умерших человечков потрясающее воздействие.
В очередной закат она приплыла, чтобы проверить своё сокровище. Вода вокруг золотилась, как любимый людьми металл, и водоросли в этом сиянии казались волосами её сестёр. Яркие кораллы выглядели обманчиво-мягкими, но она знала, что их шипы ничем не уступают по остроте и крепости костям сирен.
С натугой она откинула тяжёлую крышку и улыбнулась, когда жемчужины-души мягко всплыли. Недалеко от золота, конечно — они не любили оставлять свой драгоценный металл.
Она с обожанием и большой осторожностью погладила несколько шариков. Самыми кончиками пальцев, но даже этого прикосновения хватило, чтобы одна душа лопнула, как пузырик. Было даже небольшое «чпок» — звук, который она очень не любила.
Она поджала губы и пересчитала свои сокровища. Три, пять… девять. Оставалось всего девять жемчужин-душ. Маловато.
Подняв голову, она всмотрелась в поверхность неба. Вдалеке мелькнула тень корабля, которой она обрадовалась, как родной. Да и штром будет совсем скоро — слишком уж закат красный.
А значит, сегодня она сможет пополнить свою коллекцию.
Спираль / Десятка жемчуга
Говорят, что перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.
Тритон мог бы поспорить с этим утверждением. Он умирал прямо сейчас, и никакой жизни перед глазами у него не бегало-не стремилось-не текло. Напротив, жизнь покидала его старое тело, не вызывая никаких картин.