Руки действовали сами собой. Я вскинул лук, натянул тетиву и спустил стрелу с такой лёгкостью, будто тренировался на лучника с младых ногтей. Снаряд попал ровно в крошечное отверстие для обзора на шлеме.
Удача!
В следующий миг заволновавшихся дельфинов прошило градом стрел и дротиков. Капитан отбежала назад, чтобы её не зацепило, и смотрела на то, как мы решетим животных, пока те не перестали дёргаться.
Из ворот на берег выбежали несколько крупных парней. Они вытащили из воды и раковину, и труп наездника, и дельфинов. Всё, чтобы не дать пролиться большому количеству крови — русалки её чуяли похлеще акул, и реагировали соответственно.
Я сбежал по лестнице вниз и едва не сбил капитана с ног. Она сняла с себя шлем и опять поразила меня своей красотой. Но одно-единственное слово, слетевшее с её губ, убило всю романтику:
— Война.
Дрессура / Сила [VIII]
— Вот так, мой хороший… вот так.
Морж довольно крякнул, проглотил предложенную русалкой рыбу, и счастливо заревел. Выражал благодарность.
Русалка улыбнулась и легла на моржа. Тот был огромным, намного больше всех других — ну так не зря же она его подкармливала заговорёнными водорослями и волшебной рыбой? Не зря, конечно. Вот и рос с огромной скоростью.
Ей нравились побольше.
Морж закряхтел, — тоже от радости, — а она легла на его спину и чувственно потёрлась о шкуру. Её грудь кольнуло жёсткостью, но приятно.
Она провела руками по шкуре, мечтательно улыбаясь. Задела кончиками пальцев огромные клыки, погладила по морде, спустилась ладонями на мощную грудь. Её хвост вился около его, изгибаясь и прижимаясь как можно ближе.
Морж довольно похныкивал и призывно шлёпал ластами по песку. Русалка улыбалась.
Правду говорили: звери намного послушнее, чем те же тритоны. И намного… интереснее.
Отшельник [IX]
— Ох, старые мои кости…
Древний тритон воткнул посох поглубже в мягкое илистое дно и схватился за палку двумя руками. Это спасло его от сильного потока воды, вызванного двумя быстрыми акулами. Хищники даже не заметили, что стали причиной чьего-то неудобства: махнули хвостами и припустили ещё быстрее, загоняя крупную рыбу.
— Счастливой охоты! — махнул рукой тритон, пытаясь вытащить свой посох.
Тот не поддавался — слишком глубоко вошёл в дно. Тритон примерился, взялся поудобнее и потянул на себя.
Без толку.
— Ну что ты будешь делать…
И без посоха не уйти: вот встретятся ему ещё такие хищники, как те две акулы — и что ему, старому, делать? А от потока воды, если тот тебя подхватил, отделаться очень тяжело. Он по опыту знает.
Тритон поправил накидку, — на самом деле, не накидку, а просто хитро закрученную вокруг тела ткань, — проверил на поясе старый железный фонарь, — внутри тритон выращивал светящийся мох, — и ударил по посоху хвостом. Хотя силы в теле у старика было маловато, хвост всё ещё оставался достаточно мощным: палка покосилась, вставая под углом ко дну.
Теперь её было можно без проблем вытащить, что старик и сделал. Без посоха ведь совсем нельзя: старик только начал своё самое главное путешествие.
Колесо Судьбы [X]
Для движения мира нужны силы настолько огромные, что они не могут существовать под нашим небом. Когда боги осознали это, они создали колесницу: та должна была тянуть за собой весь земной шар.
Однако колесница не выдержала такой нагрузки: канаты рвались, дерево трещало. Колёса отлетали от рывков небесных лошадей, и вскоре от повозки ничего не осталось.
Четыре Посланника Высших, к которым обратились боги, смилостивились над юными властителями миров.
Орёл и Человек создали гарпию, женщину-птицу с божественным ликом. Их дитя нашла одно из колёс разрушенной колесницы и принесла своим родителям.
Бык, которому Гарпия передала колесо, откатил его к водопаду – месту рождения и смерти душ. Едва коснувшись его воды, часть мёртвой колесницы обрела новую жизнь, став водяной мельницей. Для её защиты Бык создал рыбу настолько ужасную, что со смертью времён ей стоило поглотить все миры.