В его религии русалка была порождением скверны, отродьем, которое не могло жить. Так что отец подвесил свой улов на верёвке, которую привязал к большому бревну. Русалка должна была, согласно планам моего отца, висеть так до самой своей смерти.
Он повесил её в маленьком ущелье, на дне которого была пресная вода. По разумению папаши русалка должна была видеть свою стихию и не иметь возможности вернуться в неё.
Я иногда ходила посмотреть на русалку. Крови в ней точно не было, потому что человек от долгого висения вниз головой уже давно бы умер. Русалка же жила и пела тоскливые песни о том, как ей было скучно.
Её волосы касались воды и были влажными и тяжёлыми. Когда же случались дождливые дни, то ущелье слегка подтапливало, и вода доставала пленнице до лба.
Мне безумно хотелось ей помочь, но что может сделать пятилетний ребёнок? Я ходила к ней, иногда разговаривала с бедняжкой и просила отца отпустить русалку. В ответ папочка отхаживал меня тростинкой и заставлял долго молиться перед образами его бога.
В один из дней, когда я пришла к своей чешуйчатой знакомой, она встретила меня смехом. Настроение у русалки было самое радужное, она пела о красоте морей и говорила, что скоро встретится со своими сёстрами. Я была счастлива и думала, что это мой отец пообещал отпустить русалку.
Всё произошло так быстро, что я даже не успела ничего сделать.
Ночью на нашу деревню налетел ураган. Штормовые волны были очень сильными, одним мощным ударом они сбивали хлипкие дома и уносили с собой скот. Люди бежали в сторону гор, но ветер мощными порывами толкал жителей деревни обратно, к морю. Я же побежала не на возвышенность, а к русалке, не забыв прихватить нож.
Подруга встретила меня удивлением и злыми глазами. Она хотела сказать что-то злое, но я не стала её слушать и полезла вверх по каменному утёсу.
Моя детская логика была проста: привязанную русалку просто сметёт одной из волн. Сила воды могла буквально убить привязанную беззащитную сирену, просто ударив ту о скалы.
Едва я залезла наверх и потянулась ножом к верёвке, как меня смело порывом ветра. От удара головой я потеряла сознание. И только одна мысль не давала покоя: я так и не успела помочь несчастной морской красавице.
Сейчас, когда я вспоминаю эту историю, то чувствую себя глупо. Русалка, которую я отчаянно пыталась спасти, в итоге спасла меня. Избавиться от пут для неё было делом нескольких секунд, и только интерес к людям мешал ей.
Она хотела узнать, что с ней будут делать «наземные». Узнала. Ей не понравилось, так что она решила уничтожить тех, кто держал её «в плену». Меня она планировала обратить в русалку и забрать с собой в море, потому что я была ребёнком, неравнодушным к её судьбе.
Когда я очнулась, то она рассказала мне свои планы. Я отказалась от русалочьей судьбы, хотя мне и хотелось посмотреть на море изнутри. Русалка, огорчённая моим отказом, взмахнула острым хвостом и растворилась в морской глади.
Мне было пять, когда моей деревни не стало. Для ребёнка сложно расти одному, но я справилась. Незримая помощь от красавицы-русалки и огромная удача, сопутствующая мне после уничтожения моей деревни, позволили найти новую хорошую семью.
Сейчас мне двадцать шесть, и жизнь среди людей мне надоела. Грязные, злые и алчные существа, казалось, не имели ни единой положительной черты. Оставаться в этом наземном мире было пыткой.
Я пришла к месту, где когда-то была моя деревня. В воздухе разливалась русалочья песня, тоскливая от разлуки с другом. Когда я вошла в воду, песнь оборвалась.
Моя морская подруга, не изменившаяся ни на чешуйку, снова предложила мне русалочью долю.
Я согласилась, и это стало началом моей новой жизни.
Смерть [XIII]
Перед ним все равны.
— Не убивай! — король, растерявший и свою яркую корону, и регалии, пытается отползти назад. — Не убивай! Я заплачу! Сколько хочешь заплачу! Чем угодно! Может, жизнь за жизнь? Жизнь монарха дорого стоит! Я дам две, три, тридцать других жизней, что угодно, сколько угодно золота! Только не убивай!
Упавшая корона валялась за троном. Там её и нашли слуги, когда решили проверить своего правителя.
Похороны были пышными, но не слишком грустными — люди монарха его не любили.
— Не убивай! — плачет русалка, прижимая к себе ребёнка. — Не убивай, молю, только не его! Возьми меня, только не его! Только не моего ребёнка, умоляю, только не его, пожалуйста, возьми меня!