Проникновение было глубоким, такого она ждала; он ворвался в нее стремительно и сразу же почувствовал ответное движение. Зоино сердце стучало так громко, отдаваясь в ушах, что она не слышала собственного голоса, на котором изъяснялись чувства, разом вырвавшиеся из горла. Затем пришло состояние парения в полной невесомости, перешедшее в успокоение и расслабленность.
– Почему ты передумала? – нежно спросил Алексис через некоторое время. – Ты же так боялась, что тебя могут увидеть?
Зоя слегка пошевелилась в его объятиях, только теперь начиная понимать, что хотела бы остаться здесь на всю ночь. Слегка измененным голосом произнесла:
– Говорят: «Гони природу в дверь, она войдет в окно». Он тихо рассмеялся.
– Приятно знать, что ты неотразим.
Внутренний голос подталкивал: «Скажи ему. Скажи, что ты чувствуешь». Но слова не приходили. Пока не приходили.
– Ты чудный любовник, Алексис, – вместо этого выпалила Зоя. Теперь его глаза были очень близко, но она так и не смогла ничего в них разглядеть.
– Откуда тебе это знать? Ведь не с кем сравнивать.
– Я много читала и слышала, что далеко не все мужчины способны дать женщине такое наслаждение, – она прикоснулась к его лицу, провела рукой от кончиков губ до подбородка, живот неожиданно вздрогнул – Алексис прихватил губами ее пальцы.
– Я даже знаю, что жены, которые часто жалуются на головные боли, на самом деле скрывают таким образом недовольство мужскими доблестями своих супругов.
– Вот как? Тогда в следующий раз, если ты скажешь мне, что болит голова, я буду знать истинную причину, – сказал он и прижался губами к тыльной стороне Зоиной ладони.
Осторожные прикосновения языка к чувствительной коже подействовали возбуждающе. Зоя снова почувствовала растущее желание, от кровеносных сосудов к позвоночнику понеслись токи, слегка покалывая спину. Алексис был неутомим, снова готов к решительному мужскому напору.
Теперь уже не бурная страсть, а спокойное, дающее свободу пробуждение заставило ее трепетать в ожидании; он покрывал поцелуями внутреннюю часть руки, поднимаясь выше, к груди, наконец прильнул к соскам: язык поддразнивал их, потом стал нежно посасывать, заставляя Зою исходить внутренней влагой.
Она уже не ощущала ни времени, ни пространства, существовали только его губы и руки на ее теле. Медленно, сантиметр за сантиметром они скользили по коже, осыпая ласками тело с ног до головы.
Алексис медленно вошел в нее, на этот раз неторопливо стараясь доставить ей и себе как можно больше удовольствия. Тогда Зоя в эйфорическом возбуждении успела подумать, что испытывает самое изысканное ощущение полного, абсолютного слияния с мужчиной, которого так любила. Целую вечность она могла бы так недвижно покоиться, чувствуя себя в полной безопасности и покое в его объятиях; вскоре накатила огромная волна и понесла куда-то туда, где было средоточие всех чувств и ничего кроме них.
Волна мягко выбросила ее на берег, но вдруг Зоя словно пробудилась ото сна, к ней внезапно вернулось чувство реальности. Алексис, почувствовав ее состояние, приподнял голову и вопросительно посмотрел на нее.
– Что такое?
– Мы… опять забыли о предосторожности, – еле выдавила из себя Зоя.
– Мне было не до этого, – признался он. – По-моему, сейчас была малая вероятность беременности, – однако в голосе не было уверенности. – Мне трудно думать о предохранении, когда ты так неожиданно приходишь ночью.
– Значит, лучше бы я не делала этого? – спросила она.
Он неожиданно отстранился и повернулся на бок, оперев голову на руку. Довольно грубовато сказал:
– Иногда мне кажется, что ты вообще не хочешь иметь детей.
– Неправда! – Зоя лежала неподвижно, чувствуя себя несправедливо обиженной. – Просто незачем беременеть, пока наши отношения не определились окончательно, если вообще это когда-нибудь случится.
Голос Алексиса стал низким и сипловатым.
– В чем-то сомневаешься?
– Во многом, – Зоя села, руками обхватив колени, пытаясь сдержать накатившую дрожь. – Нас связывает только… это. И так будет всегда.
– Почему бы этому не быть? Мы ведь уже помолвлены.
– Еще не поздно все отменить, – Зоя отлично понимала, что говорит не то, что у нее на душе, но остановиться уже не могла. – Уверена, все поймут правильно, лучше позже признать ошибку, чем никогда. Тебе и в голову не пришло бы жениться на мне, если бы не предположение о ребенке. Впрочем, и я об этом не думала.
– Пусть так, – Алексис говорил совсем грубо. – Но я не позволю…
– Ты не позволишь! – ее голос дрожал от ярости. – У меня, хоть ты и не заметил, есть собственная голова на плечах!
– Очень легкомысленная голова, – он привстал, закипая гневом. – Зачем было приходить сегодня, если ты намерена нарушить данное слово?
Она пожала плечами, стараясь хоть немного защититься.
– Я и раньше говорила, что не только мужчина, но и женщина может поддаться страсти. Во всяком случае, ты ничего не слышал от меня о каких-то намерениях. Я только говорю, что нам следовало бы хорошенько задуматься обо всем, что случилось.
– Я свое слово держу. Ты, между прочим, тоже связана обязательством, – и намека не осталось на прежние нежные чувства. – Что я должен сделать, чтобы убедить тебя?
«Скажи мне, что любишь меня», – оцепенело повторяла про себя Зоя. Но ничего подобного не дождалась.
Он промолчал, когда она встала с постели. Деревянными пальцами нащупала свою шаль. Сорочка куда-то подевалась, но не было сил ее искать. Всего только миг пробыла Зоя на небесах. Она уже почти смирилась. Лучше хоть что-нибудь, чем ничего.
Зоя вышла, даже не взглянув на него. Он лежал, наверное, подумала Зоя, заснул. Уже час, как поднялся сильный шквальный ветер. Шаль хлопала по ногам. Небо затянули тучи. Капитан Димитрис говорил накануне, что будет шторм, хотя предположил, что не очень сильный.
Выйдя на корму, Зоя удивилась, заметив, что соседней яхты уже нет. Прошел всего лишь час. Странное время те выбрали для прогулок, хотя Зоя ничего не понимала в таких вещах. Сейчас ее состояние было таким, что не хотелось думать о постороннем.
Штормило часов до четырех утра, но в заливе было не так страшно. Когда ветер немного утих, Зоя заснула. Встала она в половине восьмого, чувствуя себя отдохнувшей, и услышала разговор на палубе: с якоря нужно сниматься часа через два – ветер успокоился, но на море еще опасно.
– Похоже, прогноз оправдался, хотя я не ожидал такого шторма, – сказал Дэвид. – Хорошо, что не попали в бурю. Кто знает, когда снялась с якоря та яхта?
– Димитрис говорит – в половине третьего, – заметил Алексис. Его глаза небрежно скользнули по Зоиному лицу. – Но я сам не видел.
– Я тоже мгновенно отключился, – согласился Дэвид. – Интересно, что заставило их выйти в море?
– Наверное, рассчитывали переждать шторм в ближайшем порту.
– Они успели добраться туда? – немного беспокойно спросила Зоя.
– Вряд ли им удалось попасть на какой-нибудь остров, на севере ближе всех – Тира, на востоке – Касос и Карпатос. Значит, шторм застал их в открытом море, – Алексис внимательно наблюдал за ней. – Чем ты так озабочена?
Зоя неопределенно повела плечами.
– Просто дружеское участие. На борту было несколько англичан.
– Все были англичане, – вмешалась Криста. – И все мужчины, хотя прошлой ночью на борт пригласили девиц.
Дэвид с любопытством посмотрел на нее.
– А ты откуда знаешь? Криста рассмеялась.
– Я тоже получила приглашение, когда прогуливалась по палубе в одиночестве, пока ты собирался. Меня заверяли, что там гораздо веселее, чем на «Гестии» в компании наших «зануд-мужчин». Предполагалось, что я захвачу с собой «роскошную рыжуху», тут я поняла, что я для них скорее средство, – последние слова Криста произнесла, улыбнувшись Зое. – Они ведь ваши ровесники, а не мои.