Глава 1
В неполных четырнадцать лет рыжеволосая Мадлен Лаборде стала круглой сиротой. Отец уехал на заработки в другую страну и пропал более семи лет назад. А её матушка, Жанна Лаборде скончалась два дня назад от быстротечной пневмонии. Её тело уже было предано земле на одном из кладбищ для бедняков на окраине Парижа. Больше родных у Мадлен не было. К счастью Мадлен, её матушка перед смертью сумела договориться о дальнейшей судьбе своей единственной дочери. И сейчас девочка с взволнованно бьющимся сердцем ожидала в роскошной, великолепно обставленной гостиной особняка маркизов де Тьерсен. В этом особняке последние пять лет её матушка работала прислугой с раннего утра и до позднего вечера. А ночевать уходила к себе, в дом на соседней улице. Там, под самой крышей у Жанны Лаборде и её дочки была небольшая комнатка, которую они снимали. Родом Жанна была из Бретани, суровой окраины на северо-западе Франции. Где-то там, в одной из небольших деревень у неё оставались родственники… которые, впрочем, не хотели знать о Жанне Лаборде ровным счётом ничего с тех самых пор, как она, влюбившись в заезжего парижанина, уехала вместе с ним, в столицу. Родные сочли её предательницей. Муж Жанны оказался ветреным и не надёжным. После рождения дочери перебивался случайными заработками, а когда Мадлен исполнилось шесть, решил попытать счастья за границей, заверив жену, что устроится на хорошую работу и будет регулярно присылать ей хорошие деньги. С тех пор Жанна ничего о нём не слышала. Работая у маркизы де Тьерсен, Жанна Лаборде получала ровно столько, чтобы не умереть от голода и оплачивать комнату для себя и дочери. Кроме того, порой, она приносила для маленькой Мадлен угощение с господского стола – необыкновенно вкусное пирожное со взбитыми сливками или немного засахаренных фруктов. Маркиза Полин де Тьерсен, рано увядшая тридцативосьмилетняя женщина, стала вдовой пять лет назад. Детей у неё не было. Замуж она больше не вышла. Как говорили, маркиза посвятила всю свою дальнейшую жизнь служению Богу и благотворительности. Действительно, она много времени проводила в церкви. Делала пожертвования церковным приходам и сиротским приютам. Разумеется, благочестивая маркиза не смогла отказать в просьбе своей умирающей служанке. А именно - взять к себе в дом на работу её единственную дочь. В огромном особняке Полин де Тьерсен жила одна. Не считая периодических приездов сводного по отцу младшего брата – Жана-Анри. Брат был младше на двенадцать лет, прожигал жизнь и жил то в Голландии, то в Бельгии, беспечно транжиря состояние, оставшееся после смерти их отца.
Стоя в гостиной, в ожидании, когда к ней выйдет маркиза, юная Мадлен чувствовала откровенный страх. Конечно, она дала умирающей матушке слово, что будет сильной. Добрая маркиза готова взять её к себе, и она – Мадлен – должна будет служить ей верой и правдой. Быть верной, усердной и добродетельной. Глотая слёзы и гладя бледную задыхающуюся матушку по исхудавшей руке, девочка обещала всё это…
Сейчас Мадлен мельком глянула на себя в большое зеркало в тяжёлой позолоченной оправе. Бледное личико, испуганный взгляд, густые рыжие волосы цвета темной меди собраны наверх в причёску, подражающую высокородным дамам. Сегодня с утра девочка провозилась с ней более часа, пытаясь предстать перед маркизой в самом лучшем свете. Тонкую талию выгодно подчеркивал скромный кожаный поясок. Грудь, довольно большая для ее возраста, взволнованно поднималась, затянутая в корсет ее лучшего выходного платья бежевого цвета.
- Так ты и есть Мадлен Лаборде, дочка нашей верной Жаннет? – неожиданно раздался сухой, словно надтреснутый голос. Девочка испуганно обернулась. Поспешно сделала реверанс, опустив глаза в пол. Спустя мгновение, робко подняла их и увидела подошедшую к ней стройную невысокую женщину с осиной талией и маленькими руками, одетую в темно-зеленое бархатное платье. Лицо ее было довольно красиво, но выглядело желтоватым, каким-то мертвенным и совершенно бесстрастным. Оно было похоже на лицо восковой куклы-аристократки, которую Мадлен видела раньше в витрине одной из парижских лавок.
- Да, мадам, это я, - тихо ответила девочка так и оставаясь в согбенном положении реверанса.
- Бедное дитя, - прошелестела Полин де Тьерсен. – Сиротка.
Она как-то особенно сочно подчеркнула это слово. И Мадлен почему-то подумала, что она смакует его, словно как обсасывают во рту вишневую косточку перед тем, как выплюнуть.
- Поднимись же, - проговорила Полин, дотронувшись до плеча девочки.
Мадлен испуганно встала, подбирая подол длинной юбки.
- Ты очень красива, - мадам де Тьерсен рассматривала её, как какую-то любопытную картинку. – Твоя матушка, царствие ей небесное, иногда рассказывала про тебя, бедное дитя.