***
Жан-Анри (де) Тьерсен унылым взглядом обвёл комнату, в которой обитал несколько последних дней. Помещение было совсем небольшим, со скошенным потолком и маленьким и круглым вентиляционным окном, сквозь которое скупо проникал стремительно тающий вечерний свет. Жалкая мансарда, расположенная под самой крышей одного из дешевых парижских домов. В прежние времена он и в страшном сне не мог бы представить, ГДЕ ему теперь придётся жить. Впрочем, выбирать не приходилось. Съем жилья стоил здесь на порядок дешевле, чем его прежняя комната с камином у мадам Бежо. Летом крыша сильно нагревалась, и в мансарде стояла невыносимая жара. Зимой же она основательно охлаждалась в виду того, что никакого отопления не предусматривалось вовсе. Но уже начался октябрь, жары не предвиделось, и Тьерсен тешил себя надеждой что как-нибудь дотянет до зимы. А там… а там видно будет. Пока он жил одним днём…
Скошенный по бокам потолок мансарды создавал ощущение какой-то конуры. Лишь в середине комнаты пространство расширялось, и Тьерсен мог встать здесь в полный рост, не опасаясь стукнуться головой о крышу. В центральной части, где края крыши соединялись широким швом, был зачем-то приделан довольно массивный брус. Возможно, раньше на нем сушили белье или использовали ещё для каких-либо целей.
Обхватив брус рукой, Тьерсен проверил его на прочность. Довольно крепкий. «Что ж, хотя бы есть, где удавиться», - пришла в голову вполне рациональная мысль, и он засмеялся.
А в глубине души ему хотелось рыдать от осознания всей мерзости своего нынешнего положения…
Тьерсен заплатил за комнату на месяц вперед, отдав владельцу дома 100 ливров. На оставшиеся деньги купил новый камзол, несколько больших свечей, бутыль хорошего красного вина, буханку хлеба, несколько вареных яиц, пару луковиц, ломоть сыра и большую копченую рыбину. Все это обошлось ему в 40 ливров. Тьерсен проклинал бурную революционную инфляцию, при которой цены каждый день росли, как на дрожжах.
Вино закончилось за пару дней. Еду он старательно растягивал больше недели, аккуратно деля на невообразимо маленькие порции. Изо всех сил пытаясь не тратить последние 10 ливров. Пища закончилась еще вчера вечером. С утра Тьерсен не выдержал. Пошел и купил на последние оставшиеся 10 ливров две бутыли дешевого вина. На закуску оставалась засохшая горбушка хлеба и луковица. Теперь в его кармане звенело лишь несколько жалких медных су.
А это означало, что он либо сдохнет от голода, либо должен заставить себя найти хоть какую-то работу. Прямо с завтрашнего дня.
Жан-Анри мрачно усмехнулся и открыл новую бутылку. Дешёвое пойло рубинового цвета бодро полилось в жестяную кружку.
- Как только бедняки пьют эту дрянь, - пробормотал он, опрокидывая в себя содержимое кружки.
Очертания комнаты постепенно расплывались под влиянием растворяющегося в крови алкоголя и скрадываясь наступающими в мансарде сумерками. Свечи Тьерсен экономил и сидел весь вечер без огня. Он выпил ещё одну кружку вина, и ему стало совсем тепло и почти уютно. Жан-Анри лег на продавленный топчан, служивший постелью, и закрыл глаза. Подумал про сестру, живущую теперь в Бельгии. По-новому «Закону о подозрительных», принятому более месяца назад, переписка с эмигрантами отныне приравнивалась к преступлению и каралась смертью. Тьерсен сжег все письма от сестры. Тяжело вздохнув, он в очередной раз подумал, что и сам был бы сейчас в Бельгии, если бы не та, приключившаяся с ним ужасная нелепость…