***
(Де) Тьерсен с утра ходил по городу в поисках работы и к четырем часам вечера окончательно отчаялся. Он обошел уже много мест, но его почему-то нигде не хотели брать. То ли видели в нём одного из «бывших», то ли просто не хотели связываться по какой-то другой причине, о которой он не имел ни малейшего понятия… Но когда ему без объяснения причин, отказал в очередной раз владелец хлебной лавки, в которую требовался рабочий, Тьерсен почувствовал, что внутри наступил какой-то предел… Он свернул на набережную и быстро пошел вдоль реки, глядя на темную осеннюю воду, по которой бежала крупная рябь. Поднялся сильный ветер. Тьерсен взошел на высокий каменный мост и, облокотившись на перила, снова посмотрел на воду. Её темнота и глубина тянули за собой. И в какой-то миг, Жан-Анри подумал, что было бы неплохо разом прекратить все свои мучения. Прийти сюда ночью, заранее прицепив на шею хороший булыжник, залезть на узкий каменный бортик моста и спрыгнуть вниз.
От размышлений его отвлекли развеселые пьяные крики. На набережной появилась группка пьяных санкюлотов в красных колпаках. Похоже, они собирались свернуть на мост. Тьерсен повернулся и быстро пошел прочь.
Он сам не заметил, как вышел на улицу, где располагалась бывшая церковь Сен-Мерри. Та самая, где кладовщику требовался помощник.
«Наверняка уже кого-то взяли, - мрачно подумал Тьерсен, - объявление я видел недели две назад. Да и пробовать устроиться на работу туда – всё равно, что добровольно лезть в пасть к чудовищу»
Он помнил, что в этой церкви кроме склада устроен и революционный клуб.
А это означало регулярное присутствие там таких вот «патриотов», вроде тех, которые гуляли на набережной.
«Хотя… - продолжал размышлять бывший маркиз, - говорят ведь, что наиболее безопасное место – в самом центре бури. Может быть, настал момент как раз это проверить». Он усмехнулся.
Подходя к Сен-Мерри, Тьерсен был почти уверен, что должность уже занята и никакого объявления не увидит. К его удивлению, на двери висел все тот же, уже знакомый листок, лишь более пожелтевший и со слегка размытыми от влаги чернилами:
«Кладовщику требуется помощник - грамотный толковый патриот, умеющий читать и писать»
Тьерсен поправил на отвороте камзола трехцветную республиканскую розетку – неизменный атрибут приверженности революции – купленный им вчера на последние 20 су… глубоко вдохнул и выдохнул, быстро и незаметно перекрестился и открыв массивную тяжелую дверь, зашел внутрь.
Кладовщик Филибер Журден - человек лет сорока со впалыми щеками и бесцветными, выпуклыми словно у рыбы глазами, изучал поддельные документы (де) Тьерсена.
- Андре Серван, тридцать два года, род занятий – нотариус, - прочитал он вслух и, отложив бумагу в сторону, внимательно и с интересом посмотрел на бывшего маркиза.
Тьерсен сглотнул, стараясь выглядеть как можно более спокойно.
- Вы парижанин, гражданин Серван? - поинтересовался кладовщик.
- Да, - ответил Жан-Анри, заранее прокручивая в голове всевозможные варианты, вплоть до самого печального, если этот человек с рыбьими глазами прямо сейчас решит сдать его властям. Но отступать было поздно.
Да и некуда…
— Это хорошо, - отозвался Филибер Журден, скрестив перед собой худые и длинные пальцы.
И посмотрев на них, Тьерсен подумал, что тот сам далеко не из простого люда.
Он слегка оттянул шейный платок и ощутил, как сильно пульсирует кровь в висках.
- Но отчего же вы, гражданин Серван, зная нотариальное дело, не хотите устроится куда-то юристом? У нас ведь, сами понимаете, низко квалифицированная работа, - тонкие губы Журдена тронула едва уловимая и чуть насмешливая улыбка. – Возможно, вам она и не подойдет.
И в этот миг Тьерсену показалось, что кладовщик видит его насквозь. Мысли молниеносно пронеслись в его голове, и он ответил, слыша свой голос словно со стороны, издалека:
- Я как раз и хотел найти какую-то подобную работу, чтобы быть поближе к простому народу в это славное революционное время. Не хочется оставаться в стороне от событий…
И бывший маркиз улыбнулся, стараясь придать улыбке неподдельную искренность.
- Что ж, с простыми людьми здесь у нас недостатка нет, - усмехнулся Филибер Журден, - я здесь, в нашей секции единственный грамотный человек. А раньше, вот, работал аптекарем. Но ведь и эту работу надо кому-то делать, - он окинул взглядом помещение и указал рукой на сваленные прямо у стены большие тюки, очевидно с какими-то вещами. – Это имущество, изъятое у «бывших». Вчера ребята как раз проводили очередные ревизии их брошенных особняков. А это… - он показал на противоположный угол и, проследив за его жестом, Тьерсен увидел стоящие в углу большие напольные позолоченные часы. Изящно сделанная фигура – обнаженная молодая женщина с игривой улыбкой на устах, держала в руке витое блюдо, представляющее собой циферблат. – Эти часы привезли сегодня утром из дома одного бывшего барона. Его казнили несколько дней назад, и дом уже занят другим жильцом – честным республиканцем и патриотом, а эту вещь он передал нам, на благо республики. И подобных вещей много. Нужно будет составлять их описи и заниматься распределением.
Внимательно слушая, Тьерсен кивнул.