- Кроме того… - продолжал Журден, - кроме того, мой писарь уволился неделю назад, - поэтому, если основная работа вам подходит, Серван, то придется выполнять еще и его функции. Как ваш почерк? – поинтересовался он.
- Что? – растерянно переспросил Жан-Анри.
- Мне нужен человек с четким красивым почерком. Нужно будет писать некоторые письма, конечно, под мою диктовку и заполнять бланки и складские документы. Ну ка, давайте, напишите здесь пару слов, а я посмотрю, - он протянул Тьерсену лист бумаги и перо.
- Что писать? – спросил Тьерсен, склонившись над столом.
- Так… пишите… Слава свободе и нации, смерть аристократам.
Тьерсен обмакнул перо в чернильницу и аккуратно вывел на бумаге указанное предложение.
- О, да у вас прекрасный почерк! – воскликнул Журден, глядя на красивые, изящные и в то же время четкие буквы. – Просто чудесно!
- Благодарю, - передохнул Тьерсен. – Я могу еще и рисовать немного. Это если нужно что-то оформить, например, сделать какой-либо плакат.
- Тоже отлично! – Филибер Журден встал из-за стола, подошел к Тьерсену и одобряюще хлопнул его по плечу. – Это нам тоже пригодится! Что ж, Серван, я беру вас на работу. Приступать можете завтра, с восьми утра. Получать будете двести двадцать ливров в месяц.
Тьерсен облизнул пересохшие от волнения губы, всё ещё боясь поверить в свою удачу.
- Благодарю вас, - ответил он. – Но… могу ли я попросить вас дать мне небольшую часть этой суммы сейчас? Двадцать ливров.
Журден внимательно посмотрел на него, и бывшему маркизу подумалось, что тот давно уже обо всём догадался, просто решил просто поиграть с ним перед тем, как…
- Что ж, хорошо, - неожиданно бодрым тоном согласился кладовщик. – Вы получите сегодня двадцать ливров, только тогда вам придется немного поработать прямо сейчас.
- Я согласен, - радостно отозвался Тьерсен. – Что я должен делать?
Филибер Журден поманил его за собой рукой, и Тьерсен вышел из церкви вслед за ним. Они обогнули здание, где был небольшой церковный дворик.
Увиденное почему-то заставило бывшего маркиза вздрогнуть. Прямо перед собой он увидел лежавшего на земле, словно поверженного в неравном бою, огромного и белого мраморного ангела. Правая рука и крыло, отбитые, валялись тут же рядом. Чуть поодаль лежала еще одна расколотая статуя, в которой он узнал святую деву Марию. Бывший маркиз чуть было не перекрестился… по привычке… но вовремя вспомнив, где находится, сжал правую руку в кулак и завел за спину.
— Вот… валяется тут вся эта церковная рухлядь, - словно извиняясь, проговорил Журден, ступая сапогами по белому мраморному крылу.
- Я вижу… - пробормотал Тьерсен, потирая рукой лоб.
- У нас ведь в правой части церкви революционный клуб теперь, - гражданин Журден остановился и внимательно посмотрел на бывшего маркиза. – Ну и ни к чему там все эти поповские пережитки, - он слегка пнул носком сапога в лицо девы Марии. – Почистили там все ребята хорошо. Вы зайдите сами, гражданин Серван и посмотрите как-нибудь. Завтра как раз будет очередное собрание патриотов, в семь вечера.
- Да… непременно зайду, - Тьерсен постарался, чтобы его голос звучал бодро и убедительно.
- Да… почистили ребятки там всё хорошо, - повторил Журден. – И самое главное, для чего я вас сюда и привел… Вот, глядите.
Они подошли уже к самой ограде церкви. Там, в углу, Тьерсен увидел поразительную картину. На черной и сырой осенней земле валялось множество разновеликих колоколов, объединенных общей конструкцией – были вделаны, ряд за рядом, в перекладины огромного деревянного прямоугольника.
— Это же *карильон! – невольно вырвалось у Тьерсена.
- Он самый, - ответствовал кладовщик, - всю эту поповскую погань ребята тоже из церкви убрали. Лежали они тут несколько месяцев. А вчера вот поступило постановление, изданное Конвентом – срочно отправить колокола из всех Парижских церквей для переплавки на пушки. Республике нужно оружие. Славно придумано, так ведь?
- Да, отлично придумано, - ответил бывший маркиз. Он почему-то почувствовал озноб и застегнул самую верхнюю пуговицу камзола.
Журден слегка усмехнулся и одобрительно хлопнул его по плечу:
— Значит так, гражданин Серван, вы должны колокольчики эти от деревяшек отделить и все их оттащить к ограде церкви. Завтра в десять утра специальная повозка приедет, уже договорились, туда их и покидаем. А пока – вот! – он вручил Тьерсену большой топор.
- Хорошо, - ответил Тьерсен и, принимая в руку топор, заметил, как кладовщик уставился на его длинные пальцы.
- У вас красивые руки, гражданин Серван, - неожиданно сказал он, - Такие гибкие пальцы обычно бывают у музыкантов.
Бывший маркиз почувствовал, как сердце ухнуло и упало куда-то вниз…
- Да… - пробормотал он, - я играл немного на фортепьяно и клавесине. Кроме того, раньше занимался живописью.
- О… чуть насмешливо протянул кладовщик и слегка сощурил глаза, - поприще ваших интересов весьма широко.
Не найдясь, что ответить, Тьерсен молча улыбнулся.
- Физическим трудом вы, видно, не особо занимались, но не беда, - одобряющим тоном произнес Журден, - обучитесь.
- Тоже так думаю, - ответил Жан-Анри.
- Тогда приступайте, - кладовщик кивнул на беззащитно лежавший у их ног карильон. – Я пока пойду, начну делать опись сегодняшних привезенных вещей. А вы, когда закончите, приходите, и я дам вам ваши двадцать ливров.
Он ушел, и Тьерсен остался наедине с разбитыми церковными статуями, колоколами и своими мыслями. Подняв руку, вытер выступивший на лбу пот и судорожно выдохнул.
«Что ж… даже не знаю, победа это или поражение, - подумал он, - но хотя бы сегодня у меня будут эти несчастные двадцать ливров»
При мысли об этом, в животе сразу же заурчало. Он ничего не ел со вчерашнего дня. Представив о ломте хлеба и куске жирного сыра, которые он купит уже сегодня вечером, бывший маркиз почувствовал прилив сил. Размахнувшись, он ударил топором по объемной деревянной раме, которая треснула сразу в нескольких местах. Следующим ударом он разрубил ее сверху, задев один из колоколов верхнего ряда. В осеннем воздухе раздался протяжный металлический гул, чем-то напомнивший ему плач.
* - Карильон, карийон (фр. carillon), музыкальный инструмент, представляющий собой набор неподвижно закреплённых колоколов, языки которых соединены с клавиатурой при помощи проволочной передачи (как вращающийся вал в органе).