Через некоторое время Жанетт немного успокоилась. Она больше не плакала, но сидела молча и неподвижно, словно окаменевшая.
Пьер тоже молчал, думая о том, что так и не решится рассказать ей всё, если вдруг она спросит. И будто прочитав его мысли, девушка повернула к нему бледное лицо, посмотрела в глаза.
- Вы не знаете, как… как всё это произошло? – последние слова она проговорила с видимым усилием, и Рейналь понял, что Жанетт спрашивает о последних днях, а может быть, и часах её мужа.
Он сцепил пальцы в замок и угрюмо посмотрел перед собой. Слова не шли на язык, да и мысли ни одной в голове не было… кроме того, чтобы сказать правду, от которой будет ещё хуже. И неожиданно Пьер понял, что просто не сможет её сказать. Может быть, позже. Но не сейчас.
- Ещё до того, как его арестовали, он очень переживал за вас, Жанетт, - начал Пьер издалека, - вы ведь не вернулись домой. Он вас искал и… потом догадался, что это арест. Он ведь так и считал, что вас казнили.
- Господи… - выдохнула Жанетт, - наверное. Последний раз я видела его в зале суда, когда мне вынесли приговор. Жан-Анри подошёл ко мне после этого, а я хотела только одного – чтобы его не забрали тоже.
- Вас не казнили из-за беременности? - озвучил свою догадку Рейналь.
Девушка кивнула и, поежившись от порыва холодного ветра, обняла себя руками за плечи.
- Я сказала о беременности в самый последний момент. Когда меня уже привели в эту… в эту комнату, где волосы обстригают и руки связывают. Сначала мне не поверили, а затем, после осмотра врача дали отсрочку.
- Понятно, - ответил Пьер.
- А вы? – вдруг спросила Жанетт и вновь повернулась к нему. Рейналь увидел в её больших светло-карих глазах какое-то странное подозрительное выражение, и на мгновение у него промелькнула мысль, что она сама уже обо всём догадалась. Почувствовала. Он тряхнул головой, словно прогоняя это наваждение. Конечно же нет. Как жена Тьерсена могла узнать об этом.
- Что я? – переспросил он, но голос позвучал как-то жалко и растерянно.
- Вы не были арестованы?
- Был, - кратко ответил Рейналь, - они забрали всю нашу редакцию, печатников и даже мальчишку, который распространял нашу газету.
Жанетт слушала его, слегка закусив нижнюю губу. И вновь он увидел в её глазах какое-то странное выражение.
«Сейчас она спросит, почему я остался жив» - промелькнула в голове тревожная мысль и, предвосхищая вопрос девушки, он угрюмо произнес:
- В тюрьме я серьёзно заболел, подцепил какую-то дрянь, провалялся с ней в лазарете больше месяца. За это время всех людей из моего журнала казнили. И… вашего мужа тоже, - быстро закончил он.
- Понятно, - тихо ответила, почти прошептала Жанетт после долгой паузы. В её глазах опять появились слёзы.
- Меня освободил переворот термидора, - продолжил Пьер, - как и многих других арестованных, кто был прежде неугоден власти. Жаль, что гражданин Серван не дожил до этого.