- Благодарю вас, - ответила Мадлен.
- Я думаю, ты умна и быстро освоишься в доме, - продолжала маркиза. – У тебя будет немало обязанностей, но не таких, с которыми ты не могла бы справиться. Ночевать ты будешь здесь же, у нас. Твоя матушка также просила об этом, чтобы ты, дитя, не осталась совсем одна. Кроме того, это платье… - Полин де Тьерсен снисходительно дотронулась до корсета девочки, - тебе его придется оставить. Все наши служанки ходят в одинаковой одежде. Так издавна заведено. Но новое платье очень милое и придется тебе по вкусу.
- Благодарю вас, госпожа, - смиренно ответила девочка, склонив голову. – Вы так добры ко мне!
- Ну, ну… - слегка засмеялась маркиза. – Это в память о твоей бедной матушке. Надеюсь, ты станешь достойной ей заменой, - она взяла Мадлен за подбородок и доброжелательно заглянула в её большие зелено-карие глаза.
- А теперь, ступай! – она направила девочку к двери, - старшая из служанок – Франсуаза – даст тебе новое платье, расскажет о твоих обязанностях и покажет комнату, где ты будешь спать.
Прошло несколько месяцев. Девочка постепенно осваивалась в особняке де Тьерсен. Довольно замкнутая по характеру, Мадлен была рада, что не надо было спать в общем помещении со слугами. Для ночлега ей выделили отдельную крошечную комнатку – бывшую кладовку. Комнатка была без окон, но небольшой топчан там вполне помещался. В противоположном углу девочка держала свои скромные пожитки, а на стену повесила небольшое деревянное распятие, взятое из дома. По вечерам перед тем, как уснуть, Мадлен тихо молилась, сложив ладони и глядя на худое страдающее тело, прибитое к кресту. Спустя полгода, ей казалось, что жизнь постепенно входит в ту колею, где размеренность и определенность преобладают над тревогой и отчаянием. Полин де Тьерсен была к ней достаточно добра. Хотя, по-прежнему казалась девочке ожившим восковым манекеном из парижской модной лавки. Обязанности Мадлен были не столь легки, но и не чрезвычайно сложны. Она должна была прибирать в комнатах, особенно усердно – в спальне мадам де Тьерсен и пустующих пока спальне и кабинете её брата. Также она помогала на кухне с мытьем посуды, а иногда и с готовкой кухарке.
Общение с остальными слугами в силу её замкнутого характера не очень сложилось. Но этого общения от неё и не требовали, хватало ежедневной работы и выполнения своих обязанностей. А старшая служанка – Франсуаза Флери относилась к Мадлен вполне доброжелательно.
В один из холодных декабрьских дней, когда до Рождества оставалось совсем немного, Полин де Тьерсен известила юную служанку, что через два дня приедет сводный брат мадам – Жан-Анри.
- Брат всегда приезжает ко мне на Рождество, - проговорила маркиза, ласково касаясь щеки девочки рукой. – Поэтому, Мадлен, ты должна привести его кабинет и спальню в идеальный порядок. Перетрясти перины, вымыть до блеска пол, ни одной пылинки не должно быть.
- Всё будет сделано, госпожа, - Мадлен покорно поклонилась, сдувая с глаза прилипшую рыжую волосинку.
— Вот и чудесно, девочка, - маркиза улыбнулась ей. – Ты такая смирная и послушная. Как жаль, что ты сиротка.
Жан-Анри, приехавший к Рождеству, оказался среднего роста молодым человеком с рыжевато-каштановыми волосами. В лице его проглядывалось определенное сходство со старшей сестрой. Видимо, они оба были похожи на их общего отца, почившего пятнадцать лет назад. Лицо его выглядело таким же бледным, как и у Полин, впрочем, без воскового оттенка. Нос был с небольшой горбинкой. В красиво очерченных полных губах и в небольшой острой складке, идущей от них вниз, к подбородку, было что-то развратное… и что-то, что невольно притянуло взгляд юной Мадлен, когда она увидела его впервые. Встреча произошла неожиданно. Маркиз зашёл в комнату, когда девушка усердно протирала зеркало в гостиной. Увидев отражение незнакомого мужчины, она вздрогнула, тряпка выпала из её рук. Девушка нагнулась, чтобы её поднять. На мгновение выпрямилась и испуганно сделала поспешный реверанс маркизу де Тьерсен.
- Я тебя напугал, - она услышала его голос и, осмелившись, робко подняла взгляд.
Голос его был добрым, а во взгляде карих глаз маркиза ей показалось даже что-то вроде теплоты и участия.
- Простите, - пролепетала она, выпрямившись.
- Так ты и есть крошка Мадлен, дочь нашей бедной Жаннет?
Маркиз подошёл к ней, и она услышала дыхание мужчины совсем близко.