«Заодно поведаю о пропавших лесорубах и таинственном звере. Я никогда не встречал животного, обладающего похожими повадками и способностями, и лезть на рожон не намерен».
Вооружившись этими мыслями, он бросил поиски и направился в сторону дороги. Нараян уже ждал его, нетерпеливо ерзая в седле и теребя вожжи дрожащими от нервов руками.
***
Обратная дорога заняла оставшиеся полдня и прошла без приключений.
Шанкар решил, что стоит поведать старосте реальное положение дел, касаемо ситуации с долиной и Сарасвати, но Нараян, казалось, так и не пришел в себя до конца. Кожа на его лице порозовела, однако он до сих пор не удосужился ополоснуть его водой. Сажа полностью высохла на ветру и теперь болталась на нем грязными кусками. Слушая повествование охотника, глава деревни только угрюмо кивал, не произнося при этом ни единого слова, витая где-то у себя в облаках. Поняв, что собеседник слушает его в пол-уха, Шанкар вынужден был отложить разговор на потом
Остаток пути они провели в мрачном молчании. Усталые и грязные они добрались до дома главы деревни только тогда, когда солнечный диск полностью пересек линию горизонта, заставляя вечерние сумерки сгущаться в особо темных углах.
С наступлением темноты Нараян вновь начал нервничать, то и дело, оглядываясь по сторонам. Его тревога незаметно передалась и охотнику. Услышав в отдалении громкий крик обезьяны или вспорхнувшей с полей птицы, он невольно хватался за рукоятку кинжала, висевшего на поясе. Перед мысленным взором вновь представали жутки останки, найденные в лесу. А стоявшие в отдалении джунгли навевали смутную тревогу. Густая зеленая завеса, объятая сумерками, таила в себе скрытую угрозу. Оба чувствовали ее. Ощущали на собственной коже, подобно дуновению холодного ветра. И только когда всадники въехали в деревню, то испытали некоторое облегчение.
Передав лошадей на попечение старика-привратника, они вошли в дом. Нараян, не раздеваясь, сразу направился в гостиную, где на столе его уже поджидал непочатый кувшин крепкого вина. Он даже не удосужился снять походный плащ и переодеться в чистое белье. Шанкар же отправился в ванную комнату. От его белоснежной рубахи разило потом, пылью и болотной затхлостью. Сняв ее через голову, а заодно и набедренную повязку, он замочил одежду в кадке и, ухватившись за края другой, вылил на себя ледяную воду. Охотник ощутил, как вместе с дорожной пылью и грязью с него уходит напряжение, сменяясь приятной истомой.
— Вернулся? — услышал он позади себя знакомый голос.
Шанкар обернулся через плечо. Абхе вошла в ванную комнату, прикрыв за собой дверь и подперев ее спиной. Остатки дневного света, проникающего через окна, смутно освещали ее стройную фигуру, однако в сумраке помещения охотник с трудом мог разглядеть лицо девушки. С гулким стуком, он поставил пустую кадку на глиняный пол и приблизился к ней. Подойдя вплотную, Шанкар увидел, что Абхе улыбается ему той знакомой, манящей улыбкой.
— Я не возьму тебя в Мохенджо-Даро, — тихо сказал он.
Несмотря на сумрак, от него не укрылось, как дочь главы деревни едва заметно вздрогнула:
— С чего ты… откуда… я…
Поскольку охотник продолжал молчать, вынуждая ее говорить, она всплеснула руками:
— Отец наговорил?! Ну, хорошо… видимо… глупо отрицать. Да, я действительно хочу уехать отсюда и сделаю все для этого возможное.
Шанкар продолжал, молча, ее слушать. Холодная вода ручейками стекала с его мокрых волос по плечам.
— Значит, не возьмешь?
— Я ведь уже говорил…
— Да-да, — обреченно вздохнула Абхе, — там тебя ждет другая.
Шанкар подошел к ней и оперся правой рукой о дверь. Заглянув ей в глаза, он увидел, накрывшую их, легкую пелену печали и разочарования.
— Не покидай пределы деревни, — твердо и тихо сказал он.
— Не понимаю, — она удивленно вскинула брови.
— Сейчас это может быть опасно.
— Опасно?
— Да.
— Но почему? — Абхе испытывала явное замешательство.
— Просто обещай мне не покидать деревню. Хотя бы в ближайшее время.
На губах Абхе вновь заиграла завлекающая улыбка:
— Я что, дорога тебе?
Сохраняя абсолютно серьезное выражение лица, охотник произнес:
— Немного.
«Интересно, насколько это правда? А насколько ложь? Мне кажется, все же ближе к истине».
Абхе хмыкнула:
— Тогда возьми меня в Мохенджо-Даро.
Шанкар отрицательно покачал головой, и тогда девушка беззлобно добавила:
— Негодяй.
— Я знаю.
Глава 12
Когда за деревенскими гонцами закрылась дверь гостиной, и они остались одни, Нараян облизнул пересохшие губы. В этот момент они напоминали луга для выпаса скота к западу от поселения. Такие же потрескавшиеся и болезненные.
Утренний свет проникал внутрь помещения через овальное отверстие в крыше, освещая стоявшие на столике два кувшина с вином и тарелку гороховой каши.
Слова гонцов заставили охотника позабыть о таинственном звере и тех жутких находках, что они обнаружили со старостой.
Худшие опасения подтвердились. В погоне за урожаем и алчностью жители правобережья Сарасвати так увлеклись выращиванием урожая, что напрочь забыли об истощении земли. Пустыня подкралась незаметно, подобно синха, прячущемуся в высокой траве. И этот страшный зверь уже совершил свой роковой бросок. Многие селения по ту сторону реки стремительно пустеют. Люди вереницей направляются на юг, в Лотхал, увозя с собой те остатки урожая, которые еще можно спасти. Пески наступают с пугающей быстротой. Левый берег спасает лишь Сарасвати. И как только ее русло окончательно иссякнет, уже ничто не сможет сдержать ненасытную утробу пустыни с востока. Она поглотит плодородную долину. Скоро от былой жизни и процветания не останется и следа. Будет только камень, песок и болота на севере.
— Мне нужно выпить, — пробормотал староста.
Шанкар, сидевший на плетеном тростниковом стуле напротив, ехидно подметил:
— Неужели?!
Нараян притворился, что не расслышал. Дрожащей рукой, он наполнил стакан и залпом осушил его. К утру староста переоделся в чистую белую рубаху, и теперь, с легким румянцем на щеках, очищенных от сажи, походил на здорового человека. Если не считать кругов под глазами и недельной щетины, покрытой сединой.
— Я не знаю, что мне делать, — глаза главы деревни быстро забегали из стороны в сторону.
Шанкар поднял левую бровь:
— Пить, конечно, что же еще? Вы этим целую неделю занимаетесь.
— Да прекратите! — Нараян злобно зыркнул в сторону охотника. — Я серьезно.
— Если серьезно, — Шанкар нахмурился, — то ничего. С этой минуты, что бы вы ни делали, долина Сарасвати обречена. Можно попробовать отсрочить неизбежное, но ненадолго.
— Завистливые мрази! — прошипел Нараян, сжимая стакан с такой силой, что он чуть не треснул в его ладони.
— О ком это вы?
— О соседях, о ком же еще? Их жадность и зависть погубили нас!
— Вот как?
— Да! Будь они хоть немного дальновиднее, то не стали бы истощать почву только для того, чтобы потягаться со мной в сборе урожая! А сейчас посмотрите, — он махнул рукой на восток, — теперь из-за них нас поглотит пустыня, шакалы их подери!
— Из-за них?! — охотник так резко подался вперед, что Нараян невольно отпрянул, едва не упав со стула. — Если бы не ваше варварское уничтожение джунглей на севере, притоки остались бы целы. Сарасвати не пересохла, и пустыню удалось остановить. Но, — Шанкар вернулся в исходное положение, — вы нанесли по долине решающий удар.
Староста отвел взгляд, его дыхание участилось:
— Я хотел, как лучше. Чтобы урожая хватало вдоволь на годы вперед. Я просто…
— Недальновидный, — закончил за него охотник.
Нараян иронично ухмыльнулся:
— Моя жена говорила то же самое.
Шанкар промолчал, не желая выдавать Абхе.
Глава деревни растерянно посмотрел на него:
— Что со мной будет?
Охотник теперь вскинул сразу обе брови: