– Такой жажде жизни можно позавидовать. Государство сочло бы за честь иметь такого сотрудника.
– Никогда я не буду работать на это государство! Все эти привилегии, награды, Доступы, вызывают отвращение. Мне противно видеть, как людей зомбируют во имя их интересов.
– Ты ещё слишком молода. Не их категория.
– Может и молода. Но я работаю на Discontent, Майк.
– На медийный портал? Ты шутишь?
– Мы последние, кто ещё открыто критикует власть.
– Я знаю, кто вы. Многие считают вас героями. Только не пойму, как при существующем режиме вам удаётся держаться на плаву?
– Возможно, правительству просто выгодно иметь хоть одну оппозицию для поддержания мнимого равноправия. Но мы ходим на острие ножа. Газету могут закрыть в любое время, а всех нас или посадить за решётку. Правда, в последние годы произошло то, чего никто из нас не ожидал. Нам перестали верить. Рейтинги упали в несколько раз, нам перестали доверять. Многие считают, что мы все придумываем, высасываем из пальца. Люди не хотят знать правду. Им гораздо приятнее думать, что они живут в счастливой и дружелюбной стране, где государство заботится о каждом поданном. Борьба, ложь, противостояние – надоели. И многие предпочли отвернуться от реальности и встать на сторону тех, кто сильнее.
– Так гораздо проще.
– Вот именно. Если стоит выбор между с виду сочным спелым яблоком и его червивым гнилым содержимым, человек всегда выберет красивую оболочку. Хотя бы из-за заложенного во всех нас чувстве эстетики. Но ведь кто-то же должен говорить правду.
– Да нет, Анна, вас читают, и очень многие. Поверь мне.
Вот уж чего Майк не ожидал, так это то, что Анна могла работать на Discontent – последнее оппозиционное СМИ. В рамках тотального контролирования почти каждого гражданина, их работа напоминала скорее нахождение в горячих точках, чем обыкновенные журналистские расследования. Неясным оставался только вопрос о том, почему они продолжают существовать. Может государство надеялось на постепенное угасание их пыла и жара, а может быть власти они были даже выгодны, ведь в рамках Конфедерации ничего не делалось без их ведома.
***
Два дня пролетели, словно два часа. Свежий воздух, домашняя еда и присутствие Анны оживили сознание Майка.
Третий день также было решено провести вместе.
В сарае оставалось лишь несколько березовых поленьев для камина, которых явно было недостаточно для целого вечера. Майк вспомнил, что видел запасы дров еще за домом, где стояла машина, и вышел за ограду. Проходя мимо, он услышал сигнал – на компьютер автомобиля шел звонок.
Он включил связь.
– Майк! Наконец ты вышел на связь, – донёсся голос Ольги. – Я так долго не могла до тебя дозвониться… Это Джек… Он погиб…
– Что?
– Джек разбился в аварии, – её голос дрожал.
– Когда?
– Два дня назад.
– Он сам был за рулём?
– Да. В тот день он уехал, сказал, что есть срочное дело. А потом нам позвонили и сказали, что он мёртв, что произошла авария… Сначала Эллен, потом Джек. Какой-то злой рок! – она не могла сдержать слёз. – За что нас наказывают?
– Нас не за что наказывать. Мы учёные.
– Тогда почему… почему из нашей команды уходят люди… почему?
– Послушай, я не в городе, но сейчас же возвращаюсь. Я позвоню тебе, хорошо? Утром встретимся в нашем кафе.
Он отложил телефон.
«Смерть. Опять смерть. Резкая, жгучая, нестерпимая. Ходит за мной по пятам, словно хозяйка моей жизни. Напоминает о себе. Отнимает близких людей. Опять боль в груди. Тупая, ноющая, зияющая дыра насквозь, в которой живёт только пустота. Пустота».
***
Обратно они ехали молча.
Почти год назад ему также позвонили и сообщили о гибели Эллен. Сначала было отрицание, потом ужас, а потом долгое отчаяние. И вот теперь Джек. А перед этим встреча с Маррелом.
Майк прекрасно помнил, как первоначально, когда Blackspace только проходил первые тестирования, на специальный экран выводились визуальные данные обо всех образах, которые рождало сознание испытуемого. Можно было видеть все, о чем грезил человек, его тайные помыслы, устремления, мысли и желания. Исследования велись тайно, о них знала только Эллен. Из разных возрастных и социальных слоёв были отобраны добровольцы, которые были обо всем предупреждены. Их просили не подавлять желания, какими бы они не были. Сексуальные фантазии, власть над другими, реализация влечений, не так интересовали Майка. Он ждал другого. И его опасения подтвердились.