Вовремя приметив на остановке Антона, я локтями отвоевала местечко рядом. Мы знались по общаге и пересекались в доках. Молва о нем ходила нехорошая, но лично мне Антон плохого не делал, а прятаться от толпы за его спиной оказалось очень даже удобно. Да и добираться безопаснее: у общаги вечно толклись неадекватные.
За воротами наши пути разошлись, я завернула в подвальный магазинчик. Взяла пару брикетов, пробила штрих-коды, приложила запястье к терминалу оплаты и запаслась терпением. Из-за близости совершеннолетия Система жутко сбоила, распознавая мой id с немыслимыми задержками. Вот и сейчас устройство запищало, а Радужная Девочка[3], до той поры задумчиво качающая головой, развела руками.
«Ошибка чтения, – высветилась надпись. – Повторите попытку».
Промаявшись кучу времени, я все-таки стала умеренно счастливой обладательницей обеда быстрого приготовления. Но, будто мало неприятностей принес день, пока я рылась в карманах в поисках пропуска (современные технологии вроде сканирования id или биометрической идентификации до нашего мусорного островка не докатились), двери разъехались, и навстречу шагнул Митька.
– О, Градская! – притормозил тут же. – Никак со смены?
Пошлый намек в его исполнении не задел. Митька, рослый парень с кудрями на зависть девчонкам, пухлыми губами и пушистыми ресницами, значился принцем местного разлива. Сомнительных моральных качеств, но удивительно смазливой физиономии. Я как-то переспала с ним на спор – отчаянно нужны были деньги, – а дружки его заклятые, те самые спорщики, поспешили рассказать приятелю, как обстояли дела. Фотографии показали… уроды. Свора всеобщего любимца еще долго меня клевала. Повезло, что я к докерам прибилась: круговой поруки там отродясь не водилось, за власть и деньги рвали глотки, но свое извращенное понимание свой-чужой существовало. Один приволок трофейный нож, другой показал, как им пользоваться. На девиц пущенная кровь производила магическое впечатление. Митька поутих сравнительно недавно, пристроившись под крылышко богатенькой любовницы на добрые два десятка лет старше.
– Удачно погулять, – буркнула я, притирая его плечом.
В спину прилетела новая шпилька:
– Удачи на распределении!
Я поморщилась. Романтики ждали распределение как единственный шанс вырваться из отстойника, коим не я одна искренне считала весь наш остров с его искусственным происхождением и дешевой застройкой по причине прогнозируемого затопления. Возведенный из груды мусора по принципу «и так сойдет», за годы существования он окончательно утратил статус приемлемого места обитания и превратился в гадюшник. Ни производства, ни капиталов, ни развития. Система ссылала сюда самых тупых и бесполезных. Урожденные «мусора»[4] могли вырваться только через распределение. Об этом мечтали, к этому стремились, ради этого ломали хребет. И я старалась… хорошо учиться, не нарушать закон, правильно отвечать на вопросы психологов. Создавала для Системы идеальный образ. В глубине души я до сих надеялась, что трюки с чужими id, избегание камер и прочие обманные маневры помогли обхитрить всеведущий компьютер. Очень надеялась.
Душ обжог спину холодом. Датчик температуры вышел из строя, а комендант скряжничал на ремонт. Народ в большинстве своем предпочитал погорячее, но я из-за слабых сосудов жару не переносила, вот и закалялась поневоле. Уже даже не покрывалась гусиной кожей, только вздрагивала от контраста.
Открыла окно, впуская тяжелый воздух. Экологическим стандартам он соответствовал, обратного Система не допустила бы, но перерабатывать углекислый газ старые фильтры не умели. Болтали, в столице содержание кислорода такое, что с непривычки пьянеешь. А еще зелень настоящая, в парках животные, а солнце светит сквозь абсолютно прозрачные батареи, и кажется, будто между небом и землей нет преград…
Сказочники.