— Гуннар где? — голос у гиганта был хриплый, как скрежет камня о камень.
Сглотнул вязкую слюну. В этот момент память Кая пронзила сознание. Этот человек был мне знаком — Йорн Одноглазый, командир ополчения, вожак охотников. Сильнейший воин этого поселения, чей род тянулся от самых первых камней, заложенных в основание частокола. Человек, которого здесь уважали и боялись в равной мере.
Я знал его, потому что его знал отец Кая и очень хорошо. Они были друзьями, вместе водили людей в дикие леса. Это знание смутило, потому что взгляд, которым Йорн сейчас буравил меня, не содержал и тени былой дружбы, только холодное презрение. Чувства мальчишки, его обида и досада, снова захлестнули меня. Обида на то, что тебя ни во что не ставят, что ты — лишь тень своего великого отца. Но мой собственный взрослый опыт тут же вернул в реальность — в этом мире, похоже, ценятся только текущие заслуги. А у меня их не было.
— Язык проглотил⁉ — рыкнул Йорн и его голос стал злее. Кажется, молчание затянулось, а его раздражение росло.
Мужик стоял, сложив мощные руки на груди и сверлил меня единственным глазом. Охотники за его спиной вели себя расслабленно: тот, что с русой бородкой, с любопытством рассматривал кучу металлолома, а тот, что с хвостом, присел на табуретку и уставился себе под ноги.
Как ни старался, сохранить хладнокровие не получилось.
— Гуннар… — начал я, и одноглазый тут же хмыкнул, скривив губы от такого непочтительного обращения к мастеру.
— Мастер Гуннар, — тут же поправил себя, — ушёл к… — Чёрт, слово вылетело из головы! Откашлявшись, пытался выиграть секунду. — К рудознатцам.
Мужчина переглянулся со своими товарищами. Бородатый усмехнулся, а хвостатый покачал головой, не отрывая взгляда от своих ботинок.
— Вот же старый хрыч, — прорычал Йорн, выдыхая с шумом, как паровоз. Затем, без всякого предупреждения, его рука легла на рукоять меча и он с резко вытащил клинок из ножен. Кивнул остальным, и те, как по команде, сделали то же самое. Все трое смотрели на меня, как на врага.
Время будто остановилось, в голове была только одна мысль: «Как же тупо будет вот так сдохнуть, едва получив второй шанс. И, главное, непонятно за что⁈»
— Не надо, — жалобные слова вылетели изо рта. Очевидно, это скорее был страх Кая, чем мой, но разницы это не делало.
Здоровый мужик нахмурился, его глаз на несколько секунд уплыл куда-то в сторону — будто задумался. А затем его суровое лицо вдруг треснуло и он разразился хохотом. Громким и раскатистым, но от этого не менее пугающим, чем боевой клич.
— Ты что, щенок, решил, что мы тебя резать пришли⁈
Вылупившись на него, моргал, и только в этот момент до меня дошло, какую ересь сморозил. Почувствовал, как кровь приливает к щекам и, чтобы скрыть позор, тоже выдавил из себя кривую улыбку, а затем нервный смешок. Двое других охотников усмехнулись.
Но так же внезапно, как и начался, смех Йорна оборвался. Не сразу понял, в чём дело и всё ещё глупо хихикал, но, поймав его взгляд, тут же замолк. Лицо громилы снова стало предельно серьёзным.
Он подошёл ближе и моё новое тело инстинктивно сжалось. Кулаки невольно стиснулись, готовясь защищаться, хотя и понимал, что это бред.
Но одноглазый просто прошёл мимо. Он остановился у наковальни, повертел в руках свой меч, а затем, с выражением брезгливоции, бросил его на земляной пол, прямо к моим ногам. Металл глухо лязгнул о камень. Двое других молча сделали ровно то же самое.
— Передай этому пьянчуге, — проговорил гигант зловеще и тихо, — что его клинки годятся только на то, чтобы ковырять навоз. Моё терпение кончилось.
Опустив взгляд, увидел: на каждом из трёх клинков, лежавших в пыли, были повреждения, которые Система называла критическим дефектом. На одном — длинная трещина. На другом — глубокая выщерблина на лезвии. Третий был просто согнут в дугу. Последствия некачественной закалки, перегретого металла и использования зашлакованных материалов. Качество тут даже не оставляло желать лучшего, его просто не было.
[Меч ополченца (Обычный ранг. Качество: 24%)]
[Структурная целостность нарушена. Обнаружена трещина напряжения из-за неравномерной закалки.]
— Я таскался к нему по старой дружбе, — голос Йорна был полон разочарования. — И из уважения к его предку. Старик Торвальд ковал сталь, что пела в руке. Для Чёрного Замка ковал! А этот… — гигант запнулся и в его глазу сверкнула ярость, — этот пьянчуга делает клинки из навоза и окалины, которые ломаются о кости первого же вепря. Дружба дружбой, а шкуры моих ребят мне дороже.