— Ладно. Пошли, — наконец произнёс одноглазый, и напряжение слегка спало.
Мы двинулись вперёд, и усатый, понизив голос, проворчал:
— Похоже, волки заняты вепрями, а не нами.
Вепрей в этих лесах было много. Память пацана подсказала, что это не те кабаны, которых доводилось видеть в прошлой жизни. Это были «Ржавые вепри» и такое название они получили не просто так.
Огромные мускулистые твари, ростом со взрослого мужчину. Их тела покрывала густая жёсткая щетина, которая на вид напоминала ржавую проволоку. Она служила им природной бронёй, о которую, как говорили, гнулись плохие копья. Но главной их особенностью были жёлто-оранжевые клыки с тёмными прожилками, выглядящие так, будто выкованы из куска ржавого железа. Эти клыки легко могли пробить не только кожаный доспех, но и деревянный щит.
Идеальные машины для убийства: масса, скорость, природная броня и оружие, способное крушить кости. Они были одной из основных причин, почему одиночкам в этом лесу долго не жилось.
Помимо угрозы, вепри были и ценным ресурсом. Их мясо хоть и жёсткое, но невероятно питательное, а внутренности и шкуры высоко ценились в деревне. Они считались низшим рангом духовных зверей. А вот волки… Волки были настолько опасными, что на этих вепрей охотились.
Только подумал об этом, как тишину нарушил недовольный голос усатого охотника.
— Эти рудокопы нам чего-то не договаривают, — проворчал он, обращаясь скорее к лесу, чем к кому-то конкретно. — Если Каменные Волки бросаются на их частокол сейчас, летом, когда и в лесу еды навалом, значит, что-то там нечисто.
— Это не наше дело, Брок, — ровным голосом ответил Йорн, не сбавляя шага. — Придём, сделаем работу, заберём плату и уйдём.
Командир охотников отмахнулся, но беспокойство в его голосе стало очевидным.
Некоторое время мы шли в тишине, нарушаемой лишь хрустом веток под ногами. Молодой охотник, идущий позади, тихо напевал себе под нос какой-то мотив без слов — меланхоличная мелодия, вызывающая в памяти образ викинга.
— Заткнись, Киан, — резко оборвал его Брок.
Да, этот мужик определённо был занозой в заднице. Молодой парень тут же замолчал, едва заметно хмыкнув. У них была своя иерархия, и младший, очевидно, не мог перечить старшему.
Усач догнал командира и зашагал с ним вровень.
— Слышь, Йорн, я вот что подумал… — начал он заговорщицким тоном. — Если у этих рудокопов чумазых такая никчёмная охрана, что они без нас с волками справиться не могут, какого чёрта их начальник Хакон получает больше твоего?
— Потому что они люди барона, а мы — нет, — просто ответил одноглазый.
— Я просто к тому, что нам бы тоже не помешало наладить контакты с Чёрным Замком, — не унимался тот. — Глядишь, и перебрались бы туда. А там — девочки, вино рекой, а не эта грязь…
Громила резко остановился и обернулся. Его единственный глаз впился в Брока, взгляд был холодным и лишённым эмоций. Усатый тут же сник, помрачнел и молча отвёл глаза.
— Мы ещё проклянём тот день, когда барон вспомнит, что мы существуем, — невесело подал голос Киан. — В старые времена Оплот был вольным. А сейчас Штейн дерёт такие налоги, что мы работаем только на его карман.
— Вы бы лучше следили за лесом, а не языками трепали, — прорычал Йорн, обрывая дискуссию, и снова двинулся вперёд.
Да уж, в их маленьком отряде единством и не пахло. Прокручивал в голове этот короткий разговор. Брок — простой, как топор, его мотивы — деньги, женщины и лучшая жизнь. Он завистлив и не прочь «прогнуться» под сильного, если это сулит выгоду. Киан — молодой идеалист, помнящий рассказы о былом и ненавидящий нынешний порядок. А вот командир… этого одноглазого гиганта разгадать было сложнее всего. Скала, о которую разбивались и жадность Брока, и идеализм Киана.
Шаг троицы был лёгок. Глядя на спины охотников, не мог отделаться от ощущения, что для них и отвесная скала не стала бы преградой. Они двигались с природной грацией, а вот я, спустя каких-то полтора часа безостановочного подъёма, уже чувствовал, как ноги наливаются свинцом, а дыхание сбивается. Лёгкие горели, а мокрая от пота рубаха холодила спину. Хотелось попросить о привале хотя бы на пять минут, чтобы перевести дух, но моё дело было маленьким — не отставать и, желательно, помалкивать.
Когда они говорили о Чёрном Замке, память мальчика оставалась немой — ни образа, ни воспоминания. Всё, что знал — замок — главная крепость провинции. Но как он выглядел? Был ли вокруг него город или он одиноко взирал на окрестные долины? И кто такой этот барон Штейн, чьё имя охотники произносили со смесью уважения и опаски?