— Тебе что было сказано? Не путайся под ногами. — Голос был низким, без всякого выражения.
Я опустил голову, понимая, что выведать что-то у этого громилы практически невозможно. Для него я пацан. Хрен с горы.
Через несколько секунд вновь услышал голос мужчины:
— Обратно когда собираешься?
Не думал, что услышу такой вопрос — казалось, что ему до меня нет никакого дела. Поднял на него глаза и шмыгнул носом.
— Надеюсь, что послезавтра, — сказал бодро. Хотелось добавить: «если справлюсь с заданием системы и не умру», но эту тайну приходилось носить с собой. Йорн нахмурился, а я решил ловить момент, коль уж тот сам заговорил: — Мне нужно заточить на шахте все инструменты до заката следующего дня. Иначе… иначе я не получу обещанную награду.
На лице охотника не дрогнул ни один мускул, но мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула усмешка. Громила едва заметно хмыкнул.
— Считай, что ты ушёл с пустыми руками, — произнёс он спокойным насмешливым голосом. — С твоими-то тощими ручонками такой объём работы в жизнь не осилить. Ты скорее сдохнешь под лавкой от усталости, чем сможешь там всё заточить до срока.
Он отвернулся, снова устремив свой взгляд к горам.
— Тебя просто надули, щенок. — добавил мужик через секунду.
В этот момент двое других охотников вернулись к тропе. Киан с лёгким кряхтением закинул на плечи свой огромный, набитый бог весть чем рюкзак, и с любопытством уставился на меня. Видимо, тот факт, что я впервые за несколько часов подал голос, было для него событием. А вот Броку моё самоволие пришлось не по душе, в его мире насекомое должно было молчать и не отсвечивать.
— Слышь, Йорн, чего ты с ним лясы точишь? — прохрипел он, вытирая руки о штаны. — Надо было этого заморыша там, в лесу, и оставить. Без церемоний. Пошёл бы на корм вепрям — те хоть пожирнее бы стали к зиме.
С самодовольной усмешкой сказал усатый, будто изрёк величайшую мудрость. Мне осталось молчать. Спорить с ним — всё равно что пытаться перекричать ветер. Но вот слова командира, брошенные с насмешкой, задели куда сильнее. Громила попал точно в цель, посеяв в душе сомнение, но какой смысл загоняться, когда уже вписался. Нужно собраться, сделав работу качественно и в срок, остальное неважно.
Стиснув зубы, опустил голову, уставившись на свои стоптанные сапоги. Если удастся заточить хотя бы один важный инструмент, нож или топор, но сделать это так, как никто другой в этой глуши не умеет, — меня могут заметить.
Брок, сплюнув себе под ноги, двинулся вперёд по тропе, всем видом демонстрируя, что дальнейший разговор со мной — пустая трата времени. Киан последовал его примеру, бросив на меня последний любопытный взгляд. А вот Йорн почему-то задержался. Он стоял рядом и глядел на меня.
— Что, запил этот размазня, Гуннар? — спросил охотник тихо.
Было ясно: не хотел, чтобы другие слышали, что крайне поразило. Зачем он спрашивает? Ведь и сам, наверняка, всё прекрасно знает.
— Да, запил. — ответил я спокойно.
На какую-то долю секунды увидел, как по непроницаемому лицу одноглазого скользнула тень. Но что это было за чувство, понять было трудно.
— Старый неудачник, — проворчал тот себе под нос. Сплюнул на серый камень и, не говоря больше ни слова, пошёл вверх по склону.
Я задержался на месте, озадаченный этим странным разговором. Что-то было между этими двумя — какая-то старая история, оставшаяся загадкой.
Мы шли по этим каменистым холмам ещё около часа, и казалось, что этому серому пейзажу не будет конца. Но вот за очередным поворотом, когда наша группа огибала один из самых больших и жутких на вид валунов, появилось нечто, заставившее замереть.
Поверхность камня была изрезана символами, похожими на древние руны. Но странным было не это. Вокруг каждого знака, прямо на голом граните, рос густой ярко-зелёный мох, образуя вокруг рун живые ореолы. Будто сами символы излучают невидимое тепло, которое позволяло этому мху процветать там, где ничто другое не могло выжить.
Оторвав взгляд от этого чуда, посмотрел вдаль и увидел его:
Огромный высокий частокол из заострённых брёвен, тёмных и толстых — он вырастал прямо из каменной пустоши. Справа и слева над ним высились две дозорные вышки, а в центре виднелись окованные железом врата, на вид куда прочнее тех, что защищали деревню. Мы добрались до шахты!
В горле пересохло, ноги подкашивались от усталости, но вид долгожданной цели заставил меня воспрянуть духом. Я отстал, засмотревшись на руны, и теперь, подгоняемый новой надеждой, бросился нагонять остальных. По моим прикидкам, отсюда до ворот было не больше десяти минут ходу.