Мужик ударил своим ручником, формируя остриё. Раздался короткий, звонкий щелчок, и на раскалённом металле осталась маленькая отметина — цель. Я сглотнул слюну, поднял кувалду, стараясь как следует прицелиться.
Мой молот обрушился на заготовку глухим тяжёлым ударом. Он пришёлся не совсем по центру, а чуть сбоку. Раскалённый металл подался, как пластилин, и кончик будущего ножа уродливо изогнулся в сторону.
— Ублюдок! — рявкнул Гуннар, мгновенно выправляя мою ошибку серией быстрых отточенных ударов. — Глаза разуй! Куда бьёшь⁉ Ещё раз!
Его молот снова звякнул, указывая цель.
Я ответил глухим, сотрясающим пол ударом, вкладывая в него всю свою концентрацию и ненависть к собственной слабости. На этот раз получилось лучше.
Мы работали молча, в оглушительном грохоте. Звонкий удар кузнеца сменялся моим тяжёлым глухим ответом. Снова звон. Снова гулкий удар. Ритм был безжалостным. Пот заливал глаза, щипал. Слабость никуда не делась и после каждого удара кувалдой руки гудели так, будто по ним пропустили ток, а в глазах темнело.
Память Кая начала подсказывать правильную стойку, как распределить вес. Мой опыт спасателя помогал дышать, не сбивая ритм. Но этому телу просто не хватало мяса и выносливости. Кувалда в моих руках ощутимо дрожала и после каждого удара я с трудом удерживал её, чтобы не уронить.
Сквозь боль и усталость приходило понимание: это не просто работа. Это была та самая закалка. И закаляли сейчас не сталь на наковальне, а меня.
— Хватит! — кузнец снова взял заготовку в клещи и сунул в горн. — Мехи! Не дай остыть!
Кувалда упала и мир качнулся. Темнота подступила к самым глазам. Тело само рухнуло на колени, согнувшись пополам и уперевшись лбом в твёрдый пол.
— Уже сдох⁈ — прорычал Гуннар, нависая надо мной. — Терпи, щенок, если хиляком быть не хочешь.
Последние слова прозвучали почти беззлобно, насколько вообще этот человек был способен на это. В них была констатация жестокого закона этого мира.
│ Прогресс «Закалки Тела» (Ступень 1): 17% / 100% │
Системное сообщение подбадривало. Да, пусть всего два процента прибавки — но это уже прогресс! Москва не сразу строилась. Молча кивнул и, цепляясь за стену, поплёлся к рычагу мехов, стараясь скрыть, что нахожусь на грани обморока.
Переключение между молотобойцем и мехами вымотало окончательно. Пока металл грелся, я просто висел на стене, пытаясь заставить лёгкие работать.
Когда заготовка снова была готова, старик начал формировать спуски клинка. Он работал один. Его ручник выбивал быструю звонкую дробь. Я отдыхал и следил за его движениями, пытаясь запомнить.
Это оказалось сложнее, чем думал. Молот в его руках не был просто инструментом. Он жил своей жизнью, танцевал, зная, куда ударить, где надавить, где лишь коснуться.
И тут он крикнул:
— Клещи! Держи!
Опешил, глядя на него. Тот протягивал мне клещи, в которых пульсировала раскалённая заготовка. Руки дрогнули, когда я взял их. Они были потными, а жар от стали обжигал пальцы.
— Держать. Крепко, — прорычал он.
Изо всех сил сжал рукояти, стараясь удержать почти готовый клинок на наковальне ровно.
Кузнец взял другой молот — с узким вытянутым носком, и принялся наносить лёгкие точные удары, вытягивая хвостовик. Но я не мог удержать заготовку идеально неподвижно. От каждого удара она слегка смещалась под моей дрожащей хваткой.
— Ровнее, щенок!
Напрягся, вцепившись в клещи мёртвой хваткой. И допустил ошибку, пытаясь компенсировать смещение — слишком сильно наклонил клещи вниз.
Раздался сухой щелчок металла о металл.
Заготовка, выскользнув из ослабевшего захвата, чиркнула по краю наковальни и с шипением упала на пол, прожигая в пыли огненную отметину.
Тело дрогнуло и замерло, а кровь отхлынула от лица. Секунду в кузнице стояла оглушительная тишина. Я медленно, как в кошмаре, поднял глаза на громилу.
Его лицо налилось кровью. Он не кричал, а очень медленно положил молот на наковальню. Это спокойствие было страшнее любого крика.
— Ты… — прошипел кузнец так, что я сжался. — Бесполезный кусок…
Не успел ни извиниться, ни отскочить, как его огромная мозолистая ладонь врезалась мне в затылок. Это был не удар, а тяжёлый унизительный толчок. Я полетел вперёд и врезался лицом прямо в стену рядом с мехами. В носу что-то хрустнуло и по губам потекла тёплая и солёная жидкость.
Не успел толком прийти в себя, как в дверь кузницы вежливо постучали и, не дожидаясь ответа, она отворилась. Сквозь мутную пелену слёз и боли увидел невысокого коренастого мужика с рыжей бородой. Его лицо было улыбчивым, но, увидев разъярённого Гуннара и меня, лежащего на полу, он тут же нахмурился и улыбка исчезла.