Воздух наполнился визгом и хрустом. Кто-то кричал, захлёбываясь. Были видны мелькающие тени и хитиновые лапы, что проносились в метре от меня. Запах кислоты ударил в нос с такой силой, что заслезились глаза. Кто-то, истошно вопя, катался по полу, пытаясь оторвать от себя вцепившихся тварей, другие с животной яростью лупили кирками по панцирям. Сделав несколько шагов назад, я споткнулся о чьё-то тело и рухнул на спину.
И тут же тварь молниеносно извернулась и бросилась ко мне. Я изо всех сил ударил её ногой, попав в верхнюю часть клюва. Челюсти щелкнули в сантиметре от моей икры, едва не раздробив кость.
В этот момент еще один удар — на этот раз сокрушительный — проломил её хитиновую броню со звуком треснувшего ореха. Поднял глаза наверх и увидел яростное лицо громилы.
— ВСТАВАЙ! — рявкнул мужик.
Сердце колотилось в ребрах, гоня по венам адреналин. Вскочив на ноги, осознал, что был в шаге от смерти или, в лучшем случае, уродливого увечья.
— Спасибо… — выдавил дрожащим голосом.
Успел заметить, что падальщиков осталось всего трое, но и наших полегло немало. Пользуясь затишьем, рванул к своей кирке. Схватив её, покрепче сжал треснувшую рукоять, оглядываясь в поисках того, кому нужна помощь. Несколько шахтёров добивали тварь, брыкающуюся в конвульсиях. Обернув голову, увидел ещё одну — та, извиваясь всем телом, с невероятной скоростью мчалась за кем-то вверх по туннелю. Было видно, что убегающий безоружен.
— Йохан! — крикнул напарнику, который, опёршись на инструмент, хрипло хватал ртом воздух. Мужчина обернулся, и я указал рукой в сторону выхода.
— Ему крышка! — прокричал шахтёр.
Но я не мог просто стоять и смотреть, как тогда, в огне перед собственной смертью.
Не раздумывая, сорвался с места, преследуя падальщика. Его бесчисленные лапки-клешни скребли по камню с такой частотой, что сливались в размытое пятно, будто тварь не бежала, а летела над землёй. Выжимал из своего нового тела всё, на что оно было способно. За спиной послышались тяжелые шаги — видимо, ещё несколько шахтёров последовали за мной.
Никогда не знаешь, окажутся ли твои действия напрасны. Но если не попытаться — не узнаешь наверняка, и будешь жалеть до конца дней.
До падальщика оставалось метров десять, когда тот, издав оглушительный визг, прыгнул на спину шахтёру, повалив на камни. Даже с такого расстояния донесся отвратительный хруст рвущейся плоти и тканей. Тварь мёртвой хваткой вцепилась в шею бедолаги, а её сегментированный хвост извивался из стороны в сторону, словно в припадке дикого удовольствия. Крик мужчины оборвался почти сразу.
Я мчался, сжимая кирку наперевес. Главная мысль, бившаяся в голове — не попасть по человеку. Три метра. Два. Резко перехватил рукоять для бокового удара — короткий замах, и со всей ярости вогнал острие в бок существу. Лезвие утонуло в плоти где-то под брюхом.
Но тварь даже не дрогнула, хватка не ослабла — наоборот, она с новой силой вгрызлась в шею жертвы. Тело шахтёра под ней забилось в припадке. Кирка застряла в мерзких внутренностях существа. С усилием провернув, вырвал острие и тут же нанёс ещё один удар. В этот момент подбежали остальные, но замерли в нерешительности, не понимая, как помочь. Снова выдернул кирку и, замахнувшись, вонзил её в ту же рану, из которой уже ручьём хлестала густая слизь.
Челюсти разжались, тварь обмякла и сползла набок.
И вдруг — тишина, за спиной тоже всё стихло. Кажется, отбились. Мы, простые работяги, защитили себя сами — нам чертовски повезло, что существ было так мало.
Руки мелко дрожали, отказываясь держать инструмент, но я заставил пальцы сжаться в мёртвую хватку. Опасность миновала, но страх парализовал. Хрен я останусь здесь без оружия.
Шахтёр, которого растерзала тварь, лежал недвижим. Поднял глаза на стоявших рядом двоих мужиков — среди них был и Йохан, тот опустил голову, всё понимая.
— Я ведь говорил, — тихо произнёс напарник. — Ему крышка.
Он был прав — возможно, шансов и не было. Но если бы я заметил раньше, если бы побежал сразу… Знакомое чувство вины и разочарования накрыло с головой. Моя собственная память подбросила образ: ребёнок, которого не смогли вовремя достать из-под завала… когда добрались, было поздно.
Хотел возразить, сказать, что мы должны были попытаться, сделать всё, что в наших силах, но лишь крепче сжал челюсть. Эти слова никому не были нужны, и в первую очередь — мне.
Медленно обошёл бездыханное тело, чтобы заглянуть в лицо. Сердце пропустило удар. Искажённые предсмертным ужасом глаза Густава смотрели в никуда. Тот самый парнишка, что совсем недавно предлагал аферу с рудой, теперь мёртв. Его мечты о независимости мертвы вместе с ним.