Резко вскинув голову, со всей силы ударил себя ладонью по щеке. Звонкая пощёчина отозвалась в гулкой тишине. Раз. Другой. Сделал несколько глубоких вдохов и, оперевшись о кирку, заставил себя подняться. Тело протестовало, оно было чужим и слабым.
Постоял ещё пару минут, собирая в одну точку остатки воли — её было до смешного мало. Убираться отсюда, и скорее — только эта мысль толкала вперёд.
Снова перехватил инструмент. Руда и системное окно перед глазами расплывались, самопроизвольно меняя форму и цвет. Прищурился, пытаясь найти трещину, в которую бил до этого. Прицелился. Промахнулся. Остриё со скрежетом чиркнуло по камню. Чёрт…
Пришлось наклониться ниже, почти уперевшись лбом в стену, и начать работать короткими ударами, откалывая породу по крошечным кусочкам. Это было похоже на работу не киркой, а зубилом.
В какой-то момент, сам того не заметив, снова увлёкся процессом. Ритм ударов, поиск уязвимых мест в камне захватил, вытеснив усталость. Когда третья корзина была почти полной, почувствовал странный прилив сил. Видимо, организм, предчувствуя скорое окончание мучений, выбросил в кровь последнюю порцию адреналина.
И вот — последняя тара. Сменил позицию, стараясь не трогать самые опасные участки породы. Мне не нужен был норматив, мне нужна была лишь руда для себя. Начал работать в том же лёгком ритме, но камень в этом месте оказался упрямым.
Пот заливал глаза, заставляя их невыносимо гореть. Рубаха и штаны пропитались насквозь липкой смесью пота и слизи дохлых тварей. Адское место. Адская работа. Повторял это про себя, а затем, собрав силы, как следует прицелился и ударил уже по-настоящему сильно, прямо в сердцевину неподатливой жилы.
С оглушительным треском огромный кусок породы отвалился и с грохотом рухнул на пол. Удачно. Осталось совсем немного. Там, где откололся камень, обнажилась более мягкая порода, с которой можно было работать уже осторожнее, отщипывая куски то тут, то там.
Когда положил в четвёртую корзину последний кусок гематита, не мог поверить, что всё закончилось. Улыбка сама расползлась по грязному лицу, кирка выпала из разжавшихся пальцев, и я рассмеялся. Сделано. Я смог.
Теперь осталось последнее — дотащить это наверх. Двадцать минут туда с полными корзинами, двадцать минут обратно с пустыми. И так ещё раз.
Тошнота резко подкатила к горлу. Отошёл в сторону, согнувшись пополам, ожидая, что от перенапряжения вывернет наизнанку. В глазах потемнело, но приступ прошёл. Глубоко выдохнул, подошёл к первым двум корзинам, схватился за плетёные ручки. Мышцы взвыли от боли, но я с рывком оторвал ношу от земли и побрёл в сторону главного забоя.
Внутри уже никого не было. Что-то подсказывало, что воины спустились ниже, на следующий уровень, чтобы провести более глубокую зачистку и заделать проход под присмотром охотников. А может, рискнули пойти в самое логово, на третий уровень — туда, где обитали Кристальные Пауки, по словам Йорна.
Я шёл через всю штольню, мимо искорёженных тел падальщиков и растерзанных шахтёров. Старался не смотреть на них. Хоть в прошлой жизни и насмотрелся на смерть, сейчас не хотелось забивать этим голову — лучше сконцентрироваться на собственной жизни, она и так была слишком далека от идеала.
Многие факелы в штольне уже догорели и погасли. Какой-то участок пути пришлось идти в кромешной тьме, ориентируясь лишь на эхо собственных шагов и едва заметный наклон тоннеля. Наконец, почувствовал слабое дуновение ветерка, тянувшееся от зева шахты. Конец близко. А вот и знакомый смрад горы трупов падальщиков — эта вонь стала знаменем, отмечающим финишную черту первого захода.
Вышел из тьмы в неровный свет мерцающих факелов. Пальцы дрожали, готовые в любой момент разжаться и сбросить ненавистную ношу. Едва переступив порог зёва, опустил корзины на землю и сам рухнул рядом, не заботясь о том, что сел прямо в лужу липкой слизи этих тварей.
Тарка нигде не было — да он и не был нужен, это моя руда. Лучше сразу отнести её в сарайчик, поставить в укромный угол, и пусть дожидается.
Взгляд зацепился за домницу — огромная, сложенная из камня и глины плавильная печь светилась изнутри ярким светом. Даже отсюда, с другого конца двора, чувствовался исходящий от неё жар. Наверняка условия для превращения руды в железо здесь были на порядок лучше, чем в кузнице — температура выше, контроль точнее. Что, если договориться и переработать руду здесь?