Решил для себя: теперь, когда нет жёстких сроков, буду доводить каждый клинок до идеала, никакой спешки. Даже если придётся провозиться ещё неделю. Каждый идеально заточенный меч — это ещё один шанс на выживание для того, кто возьмёт его в руки, и крупица уважения для меня.
К тому же, совершенно неясно, что сейчас творится в самом Оплоте. Охотники давно покинули наш лагерь, а до меня доходили лишь обрывочные слухи. Говорили, что деревенские врата теперь заперты наглухо и открываются лишь в случае крайней необходимости. Люди боялись нападения не только волков — теперь они боялись и падальщиков.
Мысль о возвращении назад вызывала неприятный холодок. Громила-повар не зря предупреждал — вполне могло выйти, что рейд барона коснётся и меня. Сирота, подмастерье алкаша из неработающей кузни — для людей барона я был идеальным расходным материалом. Таким самое место в первых рядах, чтобы своими телами затыкать пасти падальщикам. Эта гнетущая тревога отступала лишь во время работы и практики Ци.
К концу третьего дня довёл до идеала двенадцать мечей. Капитал вырос до семисот тридцати медных монет. В карманы они, конечно, уже не помещались, пришлось ссыпать их в старый мешок и на свой страх и риск прятать под соломенным тюфяком в казарме. Тюфяк теперь подозрительно топорщился от огромной кучи монет. Очевидно, весь лагерь был в курсе, что у пацана-заточника водятся приличные деньги. Но Арн лично заверил, что в казарме они будут в целости и сохранности. Я немного отпустил ситуацию, понимая, что его слово среди солдат — закон. В моём сарае их бы точно украли, ведь далеко не все шахтёры были добропорядочными людьми.
За эти дни довелось столкнуться с несколькими из них — бывшими преступниками, которые больше походили на матёрых зеков из прошлой жизни. Они говорили на каком-то гортанном, только им понятном языке и смотрели на меня, как на ходячий кошелёк. В их глазах отчётливо читалась голодная зависть: они, взрослые мужики, вкалывают в шахте за гроши, а какой-то щенок точит мечи для элиты лагеря и пользуется уважением.
И вот однажды утром, когда, как обычно, отправился в сарай, чтобы довести до ума партию наконечников для копий — мечи к тому времени были уже все готовы — раздался протяжный скрип и грохот. Огромные ворота частокола медленно распахнулись.
В проёме показались три знакомые фигуры: охотники Йорн, Киан и Брок.
Когда мужчины вошли на территорию лагеря, заметил, как охранники на стенах и у ворот напряглись и начали о чём-то вполголоса переговариваться. Но никто не двинулся с места, чтобы их поприветствовать, атмосфера стала ледяной. Троица, не обращая ни на кого внимания, направилась к самому главному зданию — усадьбе Торгрима.
Что-то должно было случиться.
Я проводил их взглядом. Охотники шли с мрачными лицами, не глядя по сторонам, и о чём-то вполголоса переговаривались. В какой-то момент Йорн резко повернул голову, словно почувствовал мой взгляд на своей спине. Его единственный глаз нашёл меня в толпе, сфокусировался, и огромный воин вдруг встал как вкопанный. Остальные двое тоже замерли, ожидая, что произойдёт дальше.
Командир постоял так секунду, а затем двинулся в мою сторону. Всё внутри сжалось в холодный комок, что ему нужно? Сердце заколотилось быстрее — сам не знаю, чего так испугался, но если этот хмурый воин решает с тобой заговорить, ничего хорошего ждать не приходится.
На нём был простой жилет из чёрной кожи, не скрывающий рельефных мышц, которые перекатывались при каждом шаге. На фоне охранников лагеря и совсем щуплых шахтёров мужик выглядел как великан. Когда тот подошёл и остановился, заслонив собой утреннее солнце, мне пришлось задрать голову, чтобы встретиться с его взглядом.
Одноглазый стоял и молчал, глядя на меня сверху вниз. Я сглотнул и, собравшись с духом, приветственно кивнул.
— Ты корни тут пустил? — наконец пророкотал тот.
Я всё ещё был напряжён, не понимая, к чему он клонит.
— Нет. Нашёл работу. Точу клинки для охраны, — ответил просто, стараясь не оправдываться.
— Ясно, — мужчина помолчал, а затем провёл по своему лицу тыльной стороной огромной ладони. — Гуннар просил передать, чтоб ты возвращался. Работа появилась. Все три кузни завалены заказами для Чёрного Замка.
В памяти тут же всплыл образ верзилы-кузнеца, про которого за эти дни почти успел забыть. И, честно признаться, возвращаться к нему хотелось меньше всего.