Эта мысль внезапно привела его к другой, чуть более сложной.
Интересно, а до какой стадии терраформирования дошла планета? Насколько далеко смогли зайти игроки в своем изначальном задании – превратить ее поверхность в мир обетованный? Насколько реальность здесь, на земле под Станциями, отличалась от той, которую воссоздавала для них система в Игре? В очередной раз ему захотелось снять маску, убрать фильтры, и своими глазами взглянуть на Таркит, какой он есть на самом деле, а не каким его изображают виртуальные технологии.
- Скажи, а какой он на самом деле? Таркит? – он задал этот вопрос с почти полной уверенностью, что ответа не получит. Так и вышло.
«Давай я тебе лучше кое-что покажу».
Первые несколько минут он не понимал, о чем идет речь, и на что именно должен смотреть. Парню даже показалось, что тьма вокруг сгустилась еще больше, став почти плотной и осязаемой. Но он терпеливо ждал.
А потом вдруг это произошло. Будто прорвалась невидимая пелена. Словно кто-то проделал дырку в черном покрывале, и на самой границе горизонта начала проступать светлая полоса. Вялая, бесцветная, она постепенно увеличивалась в размерах, и уже очень скоро Шестьсот семнадцатый осознал, что у него перехватило дыхание.
Сверчки стрекотали сильнее, будто тоже поддавшись влиянию момента. Ветер притих. К белому стал добавляться розовый, фиолетовый, сиреневый – мягкие оттенки, а не цвета. Затем свет стал разливаться по небу и поверхности моря из трав. Кончики длинных узких листов, пушистые венчики, тугие колоски будто мягко замерцали изнутри, оставаясь все такими же темными у самого основания, ближе к земле. Над их верхушками, на ладонь в высоту, поплыл легкий подсвеченный туман, окруживший Шестьсот семнадцатого влажноватой прохладой.
Миг ослепительной вспышки и над горизонтом появилась округлость небесного светила.
Тау Кита.
С каждой секундой солнце Таркита становилось ярче, пока Шестьсот семнадцатый не вынужден был отвернуться, хотя и понимал, что вряд ли его глазам будет нанесен какой-либо вред.
«Это рассвет, Магрейн», - мягко сообщила Система. – «Нельзя лишать вида этого священного зрелища людей, поколениями запертых в железной тюрьме, крутящейся на орбите Таркита».
Значит, именно это Она и хотела ему показать. Рассвет. Что ж, если так, Ей определенно удалось его впечатлить. Если это хоть немного напоминает настоящий Таркит, то это можно засчитать в качестве ответа на вопрос.
- И чего ты хочешь от меня?
«Сделай то, ради чего ты здесь» - в голосе появились решительные интонации. Но не повелевающие, скорее придающие ему уверенности.
Значит, Она в курсе его задания. Жаль только он сам еще не до конца понял, в чем оно заключается.
Похоже на то, что он все же должен защитить Игру от неизвестных «Их», или, по крайней мере, вычислить неведомого вредителя, покусившегося не только на «Мир Таркит», но и на собратьев Системщиков.
И тут вдруг в голову Шестьсот семнадцатого закралась странная мысль. А почему он уверен, что это «неведомые враги» убили Семьсот двадцать восьмого и удалили данные о нем из Системы? Пока что единственный, кто показал способности к подобным действиям, это сама Игра.
То, что она выудила его настоящее имя из удаленного файла в засекреченном секторе сети вполне подтверждало, что точно так же она способна провернуть обратное действие – удалить номер Семьсот двадцать восьмого из Системы.
«Ты станешь моим рыцарем, Магрейн» - донеслось до его слуха. – «Моим Ивейном».
И прежде, чем он переспросил, кто такой Ивейн, Она пропала. Это исчезновение ознаменовалось тишиной. Вернее, остался шум ветра и колышущихся, плещущих травяных волн, но это все. Ни колокольчиков, ни мелодий, ни сверчков. Ощущение чужого присутствия растворилось, как и туман, в умиротворенном окружающем пространстве, залитом быстро набирающим силу утренним светом.
- Ладно, поищу в сети, - пробурчал парень, и почти сразу, будто отозвавшись на эти слова, в воздухе прямо перед ним растянулось полотно полупрозрачного голографического экрана.
Человеческий силуэт Безликого, отображенный на экране настроек, обряженный в черную стандартную униформу, будто наслаивался на изображение самого Шестьсот семнадцатого. Секунды две понадобилось парню, чтобы понять, что это не он, а новый аватар – уже более прогрессивный, обладающий его собственной внешностью. Присмотревшись, он заметил, что экранов будто стало два, но, видимо, из-за отсутствия допущения использования одновременно и андроида, и Безликого, система воспроизвела их на одном и том же месте, из-за чего изображения теперь напоминали жуткий слоеный продукт модернистского искусства.