– Вот так и надо жить, – сказала женщина и, не купив ничего, вышла из салона, оставив после себя запах дорогого табака.
Гриша отметил, как быстро Лиза вернулась к своей работе, не выказывая ни разочарования, ни раздражения.
К обеду магазин наполнился тихим гулом: София всё чаще перебрасывалась фразами с воображаемыми друзьями, Маргарита устраивала микросовещания у кассы, а Лиза ходила между витринами так, будто патрулировала улицы мирного, но постоянно живущего под угрозой нападения, города.
В какой-то момент в салон зашёл мужчина в потрёпанном пальто, с лицом актёра второго плана и руками, которые выдали в нём бывшего токаря или сантехника. Он подошёл к прилавку, долго рассматривал ассортимент, а потом попросил показать серебряный браслет.
– Для кого выбираете? – спросила Лиза.
– Для жены, – сказал мужчина. – Завтра годовщина.
Он надел браслет на ладонь, посмотрел, как он блестит в свете, и вдруг спросил:
– А вы счастливы, что работаете здесь?
Лиза замерла, словно не ожидала такого вопроса.
– Наверное, да, – сказала она. – Но если бы я знала, что можно выбирать…
Она не закончила, потому что в этот момент к ним подошла Маргарита.
– У нас очередь, – сказала она мужчине с подчеркнутой вежливостью.
– Уже выбрал, – отозвался он и, не торгуясь, отдал деньги за браслет.
Маргарита проводила его взглядом до самой двери, потом повернулась к Лизе:
– Не забывайся, – сказала она, – здесь мы не про счастье.
Гриша слышал всё это и мысленно отметил: в этом доме никто не про счастье, но каждый про выживание. Он почувствовал, как у него за спиной похрустывает кресло – Лиза всё ещё перебирала украшения, но теперь делала это медленнее, будто каждое движение сопровождалось внутренним монологом.
Он поймал её взгляд и понял: она оценивает его не хуже, чем он – её.
– Ты не похож на них, – сказала Лиза, когда Маргарита отошла к кассе.
– А на кого похож?
– На человека, который не боится быть лишним.
– Может, я просто не понял, что бояться уже поздно, – ответил он.
– Это самый страшный тип, – сказала Лиза. – Такие обычно либо выживают, либо уходят первыми.
В этот момент на пороге появилась Вера – молодая женщина с телефонным голосом и прической "облегчённая вечность". Она моментально оценила ситуацию и с первого взгляда поняла, кто тут кто.
– Здравствуйте, я Вера, – представилась она, и в голосе было не столько приветствия, сколько экзаменационной строгости.
– Григорий, – ответил он.
– Ты новенький? – уточнила Вера, будто не верила своим глазам.
– Да, – сказал он.
– Тогда тебе будет сложно, – сразу вынесла приговор Вера, – здесь свои порядки.
– А где их нет? – парировал Гриша.
Вера чуть смягчилась и, бросив взгляд на Лизу, добавила:
– Главное – не верь всему, что говорят сёстры. Особенно Маргарита.
Она с этим ушла в подсобку, а Григорий остался наедине с витриной, за которой – всё, что оставалось от прежней жизни людей.
Он задержал взгляд на бриллиантовом кольце, которое лежало в самом центре, окружённое мелкими, почти незаметными драгоценностями. Это кольцо было идеальным символом того, что происходило в этом доме: снаружи – сияет, внутри – выеденное временем, а ценность определяется только тем, кто на него смотрит.
Григорий выдохнул и понял, что это место может стать для него чем-то большим, чем просто работой. Он не знал пока, что именно, но уже был уверен: здесь всё настоящее. Даже иллюзии.
После первых двух часов работы в "Петрове" Григорий был уверен: если в мире и существует место, где агония становится способом коммуникации, то это здесь. Салон напоминал сборный пункт мертвецов, каждый из которых пытался передать следующему по цепочке важнейшую информацию о будущем катастрофы. К полудню поток клиентов иссяк, и магазин погрузился в дзен, напоминающий завязь туберкулёзного санатория.
Он аккуратно перебирал коробки с "неходовым" товаром, когда к нему подошла Вера – теперь уже без маски официантки или операционной медсестры. Она возникла из ниоткуда, как ленивый полтергейст, и сразу завладела вниманием: у Веры была та самая, ультра-зумерская манера двигаться так, чтобы собеседник невольно втягивался в орбиту её тела. Телефон она держала всегда, будто и впрямь боялась, что без него исчезнет в белом шуме салона.
– Я сразу поняла, что ты неместный,– сказала девушка подойдя поближе. – Здесь по глазам видно: если не сдох, то в Москву не доехал.
Гриша усмехнулся: уровень проникновения в личность был достойным профессионала.
– Москву проехал, да, – сказал он.