Бедел вскочил, в бешенстве вылетел из дома. Схватил свою шубу, которую закинул до этого на юрту, улегся, как обычно, на ворохе сучьев, затих.
В это время и появилась Калыйпа. Услышала громкий голос Буюркан, увидела разъяренного Бедела. «Черт возьми, лучше бы я не приходила, послушалась бы Мамырбая», — подумала она. Пока стояла в нерешительности подле двери, внутри заговорила Керез:
— Не сердись, мама.
— Как же не сердиться! Ишь, какие у него мысли, у проклятого!
— Уже давно надоедает мне. Говоришь ему — не понимает, твердит свое, упрямый. Не обращай внимания, мама, постепенно он успокоится.
— Я даже не поздоровалась с тобой как следует. Ну как?
— Экзамены сдала.
Калыйпа, воспользовавшись тем, что разговор принял мирный характер, вошла в дверь. Последнее время она взяла в привычку называть Буюркан сватьей и старалась почаще вставлять в разговор это слово. На вопрос Буюркан: «С каких это пор я сделалась для тебя сватьей?» — она таинственно отвечала: «Сама не понимаю — так и вертится на языке это слово. Видно, и вправду суждено аллахом…»
Буюркан прекрасно понимала, на что намекает соседка, однако, не услышав ничего от дочери, считала такие разговоры преждевременными и в ответ только улыбалась.
— Здравствуй, сватья! — сказала, входя, Калыйпа, но на это раз Буюркан лишь сдержанно кивнула ей. Калыйпа, тут же сообразившая, что появилась некстати и что в доме соседей только что происходило неприятнейшее объяснение, ничуть не обиделась на холодность Буюркан, мало того, она почувствовала себя неловко, почувствовала себя непрошеной свидетельницей, будто она нарочно пришла подслушать. — Обычай добрых соседей обязывает меня, если что сготовлю, обязательно угостить вас. Услышала, что приехала Керез. Вот — испекла только что хлеб, принесла — отведайте. Ох, в этом году снега не так много выпало, только сегодня заметила, чтоб задавило его несчастье! Мало где намело по колено, так что невозможно повернуть коня. Ну, благополучно доехала, милая? Как будто немного похудела. Да как не похудеть, если с утра до вечера не сводя глаз смотреть в бумаги! Отведай-ка вот моего хлеба.
Еще не остывший хлеб приятно согревал руки девушки.
— Проходи, — сказала Буюркан. — Замучилась я, одной пришлось загонять овец. Ищу Бедела, а он, оказывается, ушел встречать Керез. Вот и поругались мы с ним… За всю жизнь ни разу не нагрубили друг другу, а тут поссорились… Как у вас — все здоровы?
— Слава аллаху!
Чувствуя себя неловко, Калыйпа поторопилась уйти — хотя Буюркан и пригласила ее пообедать вместе.
После ее ухода Буюркан спросила Керез:
— Скажи мне, дочка, что ты думаешь о будущем? Калыйпа стала часто заходить к нам. Люди уже поговаривают о том, что вы с Мамырбаем неравнодушны друг к другу. Ты же сама ничего мне не объясняешь. Скажи, не скрывая ничего, откуда эти слухи? Вместе уезжаете, вместе приезжаете, вместе ночуете в пещере…
— Мама, не вспоминай ты про эту пещеру! Какой леший потянул меня туда! Видно, никогда уже мне не отвязаться… Мало того что другие болтают, так теперь и ты…
— Дочка моя милая! То, что говорят о тебе, говорят и обо мне. Конечно же мне не хочется, чтобы досужие языки сплетничали о тебе. Мы должны высоко держать голову. Знаешь, как придирчиво смотрят на девушку люди? Ты удивишься, но так строго оценивают нового, только что приехавшего работать председателя колхоза: все сразу вдруг делаются критиками, взвешивают каждое его слово, каждый шаг. Вот и девушка: множество глаз готовы усмотреть неприличное в ее поведении, любой готов проявить строгость. Знаешь, как люди говорят: «Посмотри сначала на дверь, а потом уже заходи в дом; посмотри сначала на мать, а потом уже женись на ее дочери». Если ты будешь хорошая, значит, буду хорошей и я, если же ты окажешься плохой, значит, плохой буду и я. Не обижайся на мой вопрос. Пойми — и то хорошо, что есть кому спросить у тебя об этом… Если бы меня не было, то кто бы так беспокоился о тебе? Если сердце твое расположено к Мамырбаю…
— Кто тебе это сказал?
— Оставь, дочка. Я не такой человек, чтобы привести за руку того, кто сказал. Тебе говорю — я. Сама много раз видела, как вы с Мамырбаем шутливо боролись, бегали, играли. Зачем скрываешь от меня?
— Что же в этом такого — если даже и играли?
— Это говорит о многом, дочка. С человеком, которого не любишь, не только что играть, даже и здороваться не захочешь. Если между вами будет что-нибудь, то мне лучше знать об этом заранее. Упаси аллах, я не хочу ни копейки от того, за кого выдам тебя замуж. Моя мать научила меня этому. Я только об одном прошу тебя: не убегай. Пусть он заберет тебя открыто, не скрываясь ни от кого и прежде угостив людей. Пусть не говорят люди, что украли тебя, пусть скажут, что я тебя проводила по чести. Видела я дочь одного из нашего аила… Пила пиво с кем-то, да и договорилась, что выйдет за него… и убежала с ним, а чем кончилось? Ходит дома, оттопырив живот, — муж ее оказался проходимцем. Скажи, вы давали друг другу слово?