Все время, пока длится морская дорога, не терпится приступить к делам, — он лихорадочно думает… Большевики не наступают на Крым. Видимо, озабочены угрозой со стороны Польши. Пилсудский готовится к выступлению, Советы — к отпору. Нельзя упускать время. Наново сколотить армию, навести порядок в тылу. Могучая армия создана, порядок в тылу наведен, — что дальше? Как прокормиться, где взять хлеб? Вылазкой из Крыма хлеб добыт — что дальше? Выступил Пилсудский. Что делать дальше? Идти вперед. Но с кем?
Эта мысль доводила до тоски. Почему мужики не подымаются против Советов? Получили землю от них… Французские мужики шли за Наполеоном. Им казалось, что он защищает их приобретения. Поразительно, Наполеон с горсточкой людей в течение нескольких дней совершил триумфальное шествие с Эльбы в Париж. Две тысячи мужиков с дрекольем спустились с окрестных гор к Наполеону, вошли в Гренобль. Отсюда до Лиона тысячи и тысячи их шли по сторонам дороги, по которой двигался император… Дрянцо, авантюрист Махно полюбился было мужичкам — раздавал землю… Колчак вначале побеждал: катилась весть, что за ним идут землемеры, всем нарезают землю.
А что сделала Добрармия? Ничего. Он, Врангель, должен что-то сделать, во что бы то ни стало приманить мужичков, крепких селян, утвердить принцип частной собственности.
Ему мерещилось нечто подобное наполеоновскому, шествию… Мужички хлынут, к нему. Тогда-то он ринется, сделает то, чего никто не смог. Его удар будет сильнейшим. Народ разочаруется в большевиках, ведь принцип частной собственности — это стержень жизни, а большевики пытаются сломать его… Союзники сняли блокаду Советов, но жаждут победы белого стана. Весь мир жаждет этого, поэтому он, Врангель, победит: «Буду в Москве. Польша поможет — брошу ей кусок…» Генерал, завоевавший власть, — не последнее лицо в государстве… Царь — этого понятия сейчас не должно быть. Но власть выдающегося военного — закон истории, залог порядка. Только не сразу, постепенно. Сейчас не надо говорить о будущем походе на Москву…
На горизонте возникла синяя горбатая дымка. Это Крымские горы. Дрогнул, снял папаху, перекрестился. Отсюда начнется его шествие.
Вид крымской земли пресек полет фантазии, вдруг повернул мысли к первейшим, срочным делам. Теперь, когда Деникин исчезает в тумане истории, возникло к нему даже какое-то снисходительное чувство. Вероятно, догадается оставить Крым, а если нет — придется намекнуть этой размазне…
Начальника деникинского штаба генерала Романовского — негодяй, от него зависели отстранение от должности и высылка! — немедленно арестовать, а лучше всего — избавиться от него навсегда, пусть умрет, подлец. Разумеется, не делать это по-слащевски — открыто, похваляясь, вызывая ужас и ненависть…
Слащев опасен. Сумасшедший, способен в любую минуту взорвать весь Крым, перейти на сторону Махно и даже на сторону большевиков; способен нагрянуть ночью с полком, арестовать штаб и его, Врангеля. Опаснейший буян. Что делать с ним? Расстрелять невозможно. Популярен, скотина, умеет показать себя другом солдат — «генерал Яша!», — боевой, не вмешивается в политику, рубаха-парень… Поместить его в сумасшедший дом? Убежит. Произведу его в генерал-лейтенанты, награжу…
Казачишка генерал Сидорин, тот самый, который на станции Ясиноватая перед всеми офицерами сказал, что не ему, Врангелю, с баронским титулом быть правителем, теперь станет болтать, собирать людей против него, чего доброго уведет казаков на Дон. Сидорина немедленно отстранить. Расстрелять его нельзя, казаки взбунтуются. Казаки не ладят с добровольцами. Помирить во что бы то ни стало…
Завистников, грабителей, паникеров, спекулянтов — перевешать, выслать, переправить через фронт. Рабочим в Севастополе выдать муку. Большевиков всех до одного изъять. Но ни одного смертного приговора лично не подписывать.
Внести дух уверенности, борьбы, воскресить идею: белое воинство — слава, свет, гордость, геройство, а большевики — временное затмение, ошибка истории. Сама же история руками белого воинства исправляет эту ошибку. Еще год, еще одна голодная зима, и народ увидит, что большевики могут только сломать стержень жизни — частную собственность, но не могут избавить от хаоса. Все отвернутся от большевиков и придут к белому воинству, воздать честь геройским борцам-первопоходникам, красе и гордости белого стана…
Жгучие мечты вновь увлекли. Большие круглые глаза затуманились, худое лицо порозовело. Курчавый чубик, выбивавшийся из-под папахи, взмок.