...И дома у Тани Андрюша стал уже желанным гостем, расположив родителей Тани к себе мягкостью и интеллигентностью. А младшая сестричка в нем и совсем души не чаяла.
- Ты уже сделала свой выбор, Таня? – спросил я совсем наобум, хотя кое-что, на самом деле, чувствовал.
- На кого Вы работаете, шпионя за мной? – сказала Таня, смеясь. – А если по правде, Вы попали не в «молоко».
И Таня поведала мне, что ей нравится Юра, но она не может помешать своей подруге, у которой на Юру свои планы.
Я, кажется, понимал откровенность Тани: она искала моей обычной насмешки, чтобы разобраться в себе. А может, просто девичья хитрость: не стану же я после этого истязать её законами Ньютона на уроках...
Но, так или иначе, информация, полученная от Тани, не залежалась на полках фантазии физика-лирика: во мне проснулся упомянутый шпион, и я приготовил открытки – прогнозы для квартета «Сердца четырех», как звали Таню, Лену, Андрея и Юру одноклассники.
Я написал свои пророчества всем четырём, положил открытки в списочном порядке и, сославшись на занятость, ушёл. Почему я в день представления притащился посмотреть, что с открытками? Не знаю. У меня не было никаких оснований подозревать Таню, которой верил безусловно, но библейский змей-искуситель любил не только дам: я обнаружил, что пророчество, адресованное Юре, писано не моей рукой... Но не восхитился своей прозорливости, а по-человечески даже огорчился...
А менять я ничего не стал, оставил «судьбу» Юры, предсказанную Таней, без изменений и даже с припиской: «согласовано с Р.» - большей частью для того, чтобы Таня всё видела...
Я не мог пропустить такого момента и, конечно, присутствовал, когда четвёрка, рассыпавшись, волнительно глотала мою «аптеку»...
Таня расширенными зрачками прочитала свою открытку: «Ты все делаешь правильно? Сделай так, как ты на самом деле хочешь...».
Таня испуганно спрятала открытку.
- Что у тебя? – тут же заинтригованно спросил Андрей.
- А у тебя?
- Полная чепуха! «Ты веришь в первую любовь? У тебя ещё не было второй. Она – лучше»
- Не че-пу-ха! – задумчиво сказала Таня. – Судьба тебе что-то подсказывает. Надо уметь только прочитать это.
- Ну что ты, Танюш, я не хочу этого слышать. Какая вторая?! Скажи мне, Танечка, что у меня есть первая!
- А расписки ты не хочешь, что я уже себе не принадлежу?!
- Хочу, конечно, но разве у тебя можно такое просить?!
- Это не намек, Андрюша, но мужчина должен меньше спрашивать... А интересно, что там у Лены с Юрой, их «Сивилла» еще не поссорила?
Подошел Юра:
- Этотымне писала, Таня? - спросил он почти заговорщицки.
И показал ей открытку: «И живет на белом свете – та, что будет всех милей».
- Я признаюсь, - сказала, смеясь, Таня, - но только под пытками и только в том, что не ведала, что творю.
- Ты ведь знала, что я этого ждал и именно сегодня?Знала. Пригласи меня на первый вальс, - прошептал Юра.
- Танцуй с Леной, Юр. Я ревновать хочу. Пойду переодеваться, скоро выход Снегурочки!
Эпилог
После этого новогоднего бала-маскарада было ещё двадцать других, «Сивилла» ещё много лет радовала, успешно «гадала» на благородной ниве розыгрышей и ёрничанья, а её удачи – и сейчас в шлейфе её доброй памяти...
Снегурочка не растаяла наступившей весной и затем стала матерью двух новых красавиц-снегурочек и, вместе с их отцом… Юрой, чуть не ритуально перед Новым Годом вспоминают тот судьбоносный бал-маскарад, на котором «Сивилла» - полномочный посол Гименея, не без решающей помощи самой Тани и автора – сотворила своё чудо.
А Лена с Андреем, которых обстоятельства толкнули друг к другу то ли от «горя», то ли от иных чувств, то ли от неупругого удара (в упругом шары разлетаются: физика!) двигались по жизни тоже вместе, боготворили «Сивиллу» и, не зная моей роли в этой истории, считали меня архитектором и их судеб тоже. А я, даже с учётом срока давности (более двадцати лет!), так никому никогда и не сознался в содеянном... молчании.
А рассказ этот мне написало Танино письмо.
Бостон,май,25.