— Как ты сбежал?
Он пожал плечами:
— В раме моей кровати был расшатавшийся металлический прут. Я вытащил его и заточил о стену, пока никто не видел. Это заняло месяцы, но в итоге он стал достаточно острым. Я пригрозил им охраннику и смылся. Я бежал во весь опор. — Его рот скривился. — Я так быстро бежал, что мог бы попасть на Олимпийские игры.
Я посмотрела на него, пораженная тем, что он как—то сохранил рассудок и мог даже шутить об этом. «Я пригрозил охраннику». Это не удивило меня, но я знала, что на самом деле Себ — хороший человек, даже нежный. Я вспомнила себя, когда мне было одиннадцать, и покачала головой. Большая разница. Даже учитывая все мои проблемы, я была настоящей счастливицей — и не подозревала об этом.
— Ты порезал охранника?
Себ помотал головой:
— Нет. Он был трусом. И думаю, я выглядел решительно. Словно не принял бы отрицательного ответа. — Он немного повеселел.
— Ты бы порезал его?
Веселье исчезло. Он встретился со мной взглядом. Я знала, что Себ никогда не станет врать мне.
— Да, — тихо сказал он. — Я бы сделал все, чтобы оттуда выбраться. И я ненавижу людей, даже сейчас. За то, что они делают друг с другом. За то, что они сделали со мной.
Я увидела маленький шрам на его руке, как раз там, где кончался рукав футболки. Глубокая белая впадина на загорелой коже. Как раз по размеру сигаретного ожога. У меня забилось сердце. Боже, неужели они сделали это с ним там?
Себ заметил, куда я смотрю, и взглянул на шрам.
— Нет, это парень моей матери, когда я был маленьким. — Он пожал плечами и потрогал шрам. — У мамы был плохой вкус на мужчин.
В его голосе не было горечи, но я чувствовала, как он его ненавидел. Я хотела спросить его про отца—ангела, но сейчас, похоже, было не время.
— Себ... — Я не могла закончить. У меня не было слов.
Он посмотрел на меня, и я увидела на его лице сожаление о том, что он меня расстроил. Он осторожно сжал мою руку.
— Querida, все в порядке. Никто не трогал меня уже много лет.
Я не могла вынести мысли о том, что кто—то вообще причинял ему боль. Я сжала его руку и быстро отстранилась, надеясь, что мой предательский пульс меня не выдал.
— Эй, ты обещал быть мне братом, — попыталась отшутиться я. — Братья не держат сестер за руку и не называют их querida.
Себ улыбнулся, его карие глаза заблестели.
— Называют. Постоянно.
— Наверное, в Мексике все по—другому. В Америке — никогда. А я американка.
— Но сейчас ты в Мексике, — заметил он.
— Да. И ты утверждаешь, что здесь братья держат сестер за руку и называют их «любимая»?
— Да. Мексиканцы очень дружелюбны.
Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать. Себ усмехнулся. Я знала, как ему приятно видеть, что я опять смеюсь. Глубоко внутри шевельнулось чувство, которое я даже не хотела понимать. Я знала, что я просто очень рада тому, что Себ появился в моей жизни. Помимо всего прочего, было приятно снова обрести друга. Если не считать Алекса, последние несколько недель я чувствовала себя настоящим изгоем.
— А что твой ангел?
Мягкие каштановые кудри свисали у него со лба; Себ нетерпеливо отбросил их.
— После того как я сбежал из школы, я вернулся на улицы. Три или четыре месяца, — он покачал головой, — я был тем, кого ты не желала бы знать. Я ненавидел людей. Я хотел уничтожить их. Я хотел стать настоящим ангелом, чтобы никто не смел тронуть меня. Я все время дрался. Люди не так на меня смотрели, и я кидался на них. Я бил окна, поджигал машины, воровал... — Он замолчал, в его глазах была боль. — Не лучшее было время, — закончил он.
Я подумала, что воровать кошельки — худшее, чем он снимался, прежде чем его поместили в колонию.
— В любом случае моему ангелу это не нравилось, — сказал Себ. — Раньше я совсем его не чувствовал. Мы с ним были одним целым. Когда он мне был нужен, я вызывал его, но это была часть меня.
— Да! — воскликнула я. — Да, именно так и было поначалу.
Себ кивнул.
— Но мой ангел увидел, что я быстро умру, если продолжу в том же духе. Он стал постоянно... — Он нахмурился, подбирая слово, и слегка толкнул мою руку несколько раз. — Вот так, внутри меня, днем и ночью.
— Толкается. Да! Да, у меня тоже! — Я выпрямилась. По комнате словно пробежало электричество. — Но, Себ, что это значит? Они живут отдельно от нас? Они — это не мы?
Он помотал головой, прежде чем я успела закончить.
— Нет, они — это мы. Несомненно. Это как... У тебя бывает две мысли в голове одновременно? Например, ты думаешь: «мне надо сделать это» — и в тот же момент: «я голоден» или «мне он не нравится». В глубине души, но в то же самое время. Понимаешь?
Я хорошо понимала.
— То есть иногда у наших ангелов есть собственные мысли? Или они не соглашаются с нами, но все же они часть нас — вроде того, как когда мы относимся к чему— то со смешанными чувствами?
— Думаю, да. Мне так кажется.
Он сидел, обхватив колено руками.
Я рассказала ему, как мой ангел пытался вырваться во время стрельбы. Казалось, Себ сдерживает смех, но он смотрел так дружелюбно, что я расслабилась.
— Думаю, твой ангел хотел сказать, что ему плохо. На что он тебе может намекать?
Я покачала головой и попыталась понять.
— Не знаю. Это началось несколько недель назад. Я почувствовала поток энергии.
Я рассказала Себу все про реку энергии внутри меня, которая никуда не вела. Я почувствовала облегчение, когда все эти слова наконец—то вышли наружу.
Себ внимательно слушал и хмурил брови.
— Не знаю, что это, — сказал он. — Никогда не чувствовал ничего подобного.
— О. — Я опустила взгляд на желтую диванную подушку. Тяжело было испытывать разочарование. Я надеялась, что он скажет: «Да, да. Со мной такое постоянно».
— Но, querida... — Он ухмыльнулся. — Уиллоу, что бы это ни было, твой ангел чувствует это иначе, чем ты. Надо прислушаться к нему, вот и все.
Я вздохнула.
— В последнее время я чувствую, как он отдалился, — призналась я. — Было страшно. Я думала... я не знаю, что я думала. Мне казалось, что после того как он отделился, ему нельзя доверять.
По лицу Себа было видно, что ему никогда не приходило в голову не доверять ангелу.
— Он — часть тебя. Он никогда не навредит тебе. Он может чувствовать себя чужим, когда ты не слушаешь его. Но причинить тебе вред? Нет, никогда.
Значит, мой ангел — что—то вроде интуиции или совести. Это звучало гораздо осмысленнее, чем все мои жуткие идеи, сводившие меня с ума. Я испытала такое облегчение, что почти размякла. Но я все еще не представляла, что ангел хочет мне сказать. Я поняла, что не давала ему возможности объяснить, и почувствовала себя виноватой. В тот момент, когда он отделялся от меня, я просто запихивала его обратно и возводила стену. Неудивительно, что он не успокаивался.
— Дай мне минуту, — сказала я.
Я закрыла глаза, погрузилась глубоко внутрь себя и неуверенно протянула ангелу руку. Он появился во вспышке света, словно солнце блеснуло на кристалле. На меня глядело мое собственное лицо; ангельские крылья сверкали. Мы посмотрели друг на друга. Ее волосы колыхались, как на легком ветру.
«Прости, — подумала я и мысленно протянула ей руку. — Скажи, что случилось?»
Мы соприкоснулись, и мои мышцы расслабились, когда наше единство восстановилось. Наши мысли снова сливались. Прощение, понимание. Но она вся измучилась, отчаянно пытаясь заставить меня ее выслушать. Поток темной энергии, который я ощутила, сильно встревожил ее. У нее и сейчас было ощущение, что что—то не так. Она не знала, что именно. Она искала, но ничего не нашла. Она не могла избавиться от постоянного беспокойства.
Нахмурившись, я тщательно исследовала сознание, обыскивая каждый уголок. Но там не было ничего лишнего. Действительно ничего.
«Я правда думаю, что все в порядке», — сказала я ей.
Она не ответила. Я чувствовала, что она не согласна. Я оставила ее ненадолго и объяснила Себу, что происходит.