Когда он вернулся к костру, Сэм храпел. Уиллоу и Себ разговаривали. Они замолчали, когда он появился. Он увидел напряженное лицо Уиллоу и почувствовал себя незваным гостем. Ему хотелось обнять Уиллоу и никогда не отпускать. Совершенно лишнее чувство сейчас.
— Принесу дров, — сказал он и ушел, не дожидаясь ответа.
Неподалеку располагалась поляна, залитая лунным светом. Алекс присел на камень и посмотрел в небо. На небе были видны привычные созвездия — те же, что были до смерти отца и брата. Ночное небо всегда было предсказуемым, не важно, какие потрясения произошли. Иногда его это успокаивало, иногда — бесило. Сейчас он чувствовал оцепенение — холодное, как свет звезд.
Уэсли и Триш сошли сума от ангельского ожога. Боже, он знал, что руке Уэсли не стало лучше. Он не должен был брать его с собой. Хорошо, что никто из них не умер, но Алекс всегда считал, что ангельский ожог еще хуже. У человека отнимали выбор. Если бы Алекс сработал лучше — бежал быстрее, остановил атаку, в конце концов, то этого бы не произошло. И он даже не знает, живы ли Кара и Брендан. Если даже им удалось как—то выбраться из Торре—Майор, то каковы шансы, что они вовремя покинули город? Или что старый фургон Хуана проехал по накренившимся улицам?
Мысли не давали ему покоя, и он сжал пальцами переносицу. У него не было ответов. Никаких. Мир изменился навсегда, а ему надо оставаться командиром. Просто потому что вокруг никого подходящего не было.
— Привет, — сказал кто—то.
Алекс поднял глаза. Уиллоу стояла в лунном свете.
— Привет, — ответил он.
Она сглотнула.
— Могу я... э—э—э... посидеть с тобой немного? Думаю, нам надо поговорить.
В серебристом свете она была такая красивая, что ему стало больно. Он устало пожал плечами:
— Если хочешь.
Уиллоу присела рядом, держа дистанцию. Она водила пальцем по земле и откашливалась.
— Алекс, я только хочу сказать... Прости, что сделала тебе больно.
Он вздохнул. Да, именно об этом он и хотел сейчас поговорить.
— Можем мы не говорить об этом? — спросил он, потирая лоб. — Правда, я не хочу. Я не хочу слышать, как ты извиняешься.
Она сидела и следила за его пальцами, потом заметила это и отвернулась.
— Хорошо, — напряженно сказала она тонким голосом. — Но, Алекс, не думаю, что мы с Себом поедем с тобой в Неваду. Не уверена, что это хорошая идея — мне быть рядом с тобой. Не знаю, увижу ли я тебя завтра, но я хочу сказать... — У нее дрогнул голос. Алекс застыл, у него заныло сердце, когда он увидел, что она почти плачет. — Сказать, что я все еще люблю тебя, — произнесла она. — Правда, люблю, Алекс, и прости за все.
Вытирая глаза, она вскочила на ноги. Алекс тоже поднялся, в недоумении схватившись за горло.
— Уиллоу, стой! Что... — Он взял ее за руку, она вырвалась и обняла себя.
— Пожалуйста, не надо, — слабо сказала она.
Она выглядела несчастной, даже напуганной.
— Не надо что? Касаться твоей руки?
Уиллоу хотела что—то сказать, но остановилась и покачала головой:
— Я... я лучше пойду. — Она собралась уходить.
— Нет, стой! — Он встал перед ней. Внезапное подозрение охватило его. — Уиллоу, почему я не могу касаться твоей руки? Почему ты не взяла меня за руку, когда мы упали на траву?
Она вскинула брови, не глядя на него.
— Просто я не хочу, вот и все. Прости. Я не хотела задеть твои чувства.
Она была ужасной лгуньей. Алекс понял, что таким же тоном она с ним разговаривала, когда стояла с Себом в кухне, и чуть раньше в кладовке, перед первой охотой, когда он спросил ее, что случилось. У нее был такой же взгляд, полный страдания, когда она хотела ему что—то сказать, но не сказала. Боже.
Правда ударила его, едва не сбив с ног, словно товарный поезд. Он взял ее за руки, не думая. Она отпрянула.
— Нет! Не трогай меня!
— Ты думаешь, что обожгла меня. Ведь так? Вот почему ты порвала со мной.
Она не ответила, это было ни к чему. Она закрыла лицо, у нее тряслись плечи.
Он едва слышал, что говорил, так сильно стучало сердце.
— Ты правда любишь Себа? Вы правда...
— Нет, — перебила она. — Мы только целовались. Это была ошибка, и я поняла, насколько... насколько я... — Она замолчала. Алекс обнял ее и крепко прижал. Его сердце билось с внезапной надеждой.
— Скажи мне еще раз, что не любишь Себа, — прошептал он. — Пожалуйста, пожалуйста, скажи еще.
Она покачала головой у него на груди.
— Я не люблю Себа, — глухо сказала она. — Никогда не любила. Я люблю его, но не так. Я не должна к тебе прикасаться...
Он не обратил внимания.
— Что с твоим сном?
— Это правда, все, кроме того, что я люблю его. — Уиллоу подняла глаза. Она плакала. — Я не сказала тебе, потому что не верила. Я не знала, что могу испытывать такие сильные чувства не к тебе. Но теперь я знаю, что могу, но это всего лишь дружба. Он мне как брат. Алекс, я не могу к тебе прикасаться! Я пойду. Я раню тебя...
— Ты не ранишь меня! Уиллоу... — Он отстранился, держа ее за руки. — Я все еще люблю тебя! — пылко сказал он. — Я люблю тебя больше всего на свете. Ты все еще чувствуешь то же самое ко мне?
Она замерла. Луна освещала ее лицо. На мгновение в ее глазах появилась надежда на спасение, но затем они снова погрустнели.
— Конечно, люблю, — прошептала она и убрала руки. — Вот почему я не могу быть с тобой. Я знала, что ты это скажешь. Вот почему я тебе не говорила. Ты думаешь, что я не раню тебя, но это так Я могу видеть это по твоей ауре прямо сейчас.
— Моей ауре?
— Да! Она... — Она поморщилась и с усилием распрямилась. — Она больна. Это из—за меня. Из—за моей энергии, из—за того, что я полуангел. Эффект накапливается, но он есть.
— Какой эффект? Уиллоу, о чем ты говоришь?
В лунном свете ее стриженые волосы выглядели темнее, чем обычно. Ее эльфийское лицо было грустным.
— Твои мигрени и головные боли связаны со мной. Знаю, они были всегда, но сейчас это из—за меня. Алекс, твоя аура... — Она посмотрела на край его тела, сканируя. — Вялая. Нездоровая. И темные пятна... — Она замолчала.
— Но...
Он смотрел на нее и вспоминал отца, Калли, вернувшегося с охоты. Как он сам сидел в метро и думал, какой урон получил в последнее время.
— Уиллоу, почему ты думаешь, что это связано с тобой? Боже...
Он попытался ее обнять, но она сделала шаг назад.
— Конечно, со мной! Что я еще могу думать?
— Это потому что я УА! Это происходит, потому что мы принимаем на себя много осколков ангелов. Аура разрушается. Уиллоу, у моего отца было то же самое!
Уиллоу не двигалась. На лице у нее сомнение боролось с желанием поверить.
— Но этого не было, когда мы встретились.
— Потому что моя аура восстанавливается! До этого я убивал по ангелу в неделю. Но сейчас я несколько недель подряд каждый день ходил на охоты. Ходил и проверял ауру Сэма — у него то же самое!
Он говорил отчаянно быстро, чтобы заставить ее поверить.
Она усмехнулась, вытирая глаза.
— У Сэма не то же самое. Аура Сэма выглядит нормально.
Он в отчаянии схватился за голову.
— Хорошо, не знаю, может, это и накапливается. Я занимался этим годами. Но, Уиллоу, это не ты. Клянусь, когда я однажды посмотрел на ауру отца, она была такой же. А в лагере не было полуангелов.
Они балансировали на грани. Уиллоу медленно покачала головой.
— Я должна с этим что—то сделать. Ты не знаешь на самом деле, причиняю я тебе вред или нет. Ты заметил, что каждая мигрень случалась меньше чем через сутки после того, как... как мы были физически вместе?
— Хорошо, а как же тогда мы много раз были физически вместе, и ничего не случалось, кроме того, что нам нравилось? Уиллоу, это всего лишь совпадение!
У нее было такое же выражение лица, как когда она сказала ему, что собирается остановить Вторую волну — решительно, не слушая его аргументов.