— Я знаю, что она не сияет, — серьезно сказал Дэнни. — А дяденьку в серой форме, который подгоняет машины, знаете?
— Майка? Конечно, я знаю Майка. И что же?
— Мистер Холлоранн, зачем ей его штаны?
— Малыш, ты о чем?
— Ну, когда она на него смотрела, то думала: вот бы забраться в его штаны, и я подумал, зачем…
Больше он не сказал ничего. Из груди запрокинувшего голову Холлоранна вырвался таившийся там басистый хохот, раскатившийся по машине подобно артиллерийской канонаде, такой хохот, что затряслись сиденья. Дэнни озадаченно улыбнулся. Наконец, то возобновляясь, то стихая, буря улеглась. Из нагрудного кармана Холлоранна вытащил большой шелковый носовой платок — как будто, сдаваясь, выбросил белый флаг — и вытер льющиеся из глаз слезы.
— Мальчуган, — сказал он, все еще похрюкивая, — тебе еще и десяти не исполнится, а ты уж узнаешь все о роде человеческом. Только не знаю, завидовать тебе или нет.
— Но миссис Брент…
— Выкинь ее из головы, — сказал повар. — И не вздумай спросить маму. Она только расстроится, сечешь?
— Да, сэр, — ответил Дэнни. Он просек это лучше некуда. В прошлом ему уже случалось огорчать маму подобным образом.
— Миссис Брент — просто грязная старуха, у которой кое-где чешется, вот все, что тебе надо знать, — он задумчиво посмотрел на Дэнни. — И сильно ты можешь попасть, док?
— А?
— Ну-ка, бабахни в меня. Подумай в мою сторону. Хочу понять: столько ты можешь, сколько я думаю, или нет.
— А что подумать?
— Все равно. Только подумай сильно.
— Ладно, — сказал Дэнни. Минуту он соображал, потом, собравшись с мыслями, сосредоточился и резко швырнул их в сторону Холлоранна. Раньше ничего подобного Дэнни не приходилось делать и в последний миг какая-то часть его существа инстинктивно восстала, притупив грубую силу мысли — он не хотел повредить мистеру Холлоранну. И все-таки мысль полетела стрелой, да с такой силой, в какую Дэнни никогда бы не поверил. Она пронеслась, как пущенный рукой Нолана Райана литой мяч, и даже чуть-чуть быстрее.
(Ой, хоть бы не сделать ему больно!)
Подумал он вот что:
(!!!ПРИВЕТ, ДИК!!!)
Холлоранн сморщился и рывком отпрянул к спинке сиденья. Смыкаясь, громко лязгнули зубы, из нижней губы тоненькой струйкой потекла кровь. Руки повара невольно поднялись с колен к груди, а потом упали обратно. Ресницы слабо трепетали, очевидно, неуправляемые сознанием, и Дэнни испугался.
— Мистер Холлоранн? Дик? С вами все в порядке?
— Не знаю, — сказал Холлоранн со слабым смешком. — Честное слово, не знаю, Бог свидетель. Господи, малыш, ну ты и стрелок.
— Извините, — сказал Дэнни, встревожившись еще сильнее. — Сходить за папой? Я сбегаю, приведу его.
— Нет, уже все нормально. Все хорошо, Дэнни. Посиди тут. Просто меня немножко встряхнуло, вот и все.
— Я могу еще сильнее, — сознался Дэнни. — Я испугался в последний момент.
— Может, оно и неплохо… а то висеть бы моим мозгам из ушей. — Он заметил тревогу на лице Дэнни и улыбнулся. — Ничего страшного, а ты что чувствовал?
— Как будто я — Нолан Райан и кидаю мяч, — быстро ответил Дэнни.
— Любишь бейсбол, да? — Холлоранн осторожно растирал виски.
— Нам с папой нравятся «Ангелы», — сказал Дэнни. — В Восточно-американской Лиге — «Ред Сокс», а в Западной — «Ангелы». Мы смотрели на мировом чемпионате матч «Ред Сокс» с Цинцинатти, я тогда был куда меньше. А папа… — лицо Дэнни потемнело и стало расстроенным.
— Что папа, Дэн?
— Не помню, — сказал Дэнни. Он принялся было запихивать в рот большой палец, чтоб пососать его, но это были детские штучки. Рука вернулась на колени Дэнни.
— Ты умеешь понять, что думают папа с мамой, Дэнни? — Холлоранн пристально смотрел на него.
— Если мне хочется, почти всегда. Но обычно я не стараюсь.
— А почему?
— Ну… — он на минуту обеспокоенно замолчал. — Ну, это же как подглядывать в спальню, когда они делают то, от чего бывают дети. Вы знаете, что это такое?
— Да, было дело, — серьезно сказал Холлоранн.
— Им бы это не понравилось. И не понравилось бы, что я подсматриваю, как они думают. Это гадко.
— Понятно.
— Но я понимаю, что они чувствуют, — сказал Дэнни. — С этим я ничего не могу поделать. Еще я знаю, как вы себя чувствуете. Я сделал вам больно. Извините.
— Просто голова заболела. С похмелья бывало и хуже. Ты можешь читать чужие мысли, Дэнни?
— Я пока совсем не могу читать, — ответил Дэнни, — только несколько слов. Но за эту зиму папа собирается выучить меня. Папа учил читать и писать в большой школе. В основном писать, но читать он тоже умеет.
— Я хотел сказать, ты можешь понять, о чем думает кто-то другой?
Дэнни поразмыслил.
— Когда громко, могу, — наконец сказал он. — Как миссис Брент про штаны. Или, как когда мы с мамой один раз пошли в большой магазин покупать мне ботинки, и там один большой парень смотрел на приемники и думал взять один, а покупать не хотел. Потом он подумал: «а что, если поймают?» А потом: «но мне так хочется такой приемник». Потом он опять подумал, вдруг его поймают, ему от этого стало плохо, и мне тоже. Мама разговаривала с человеком, который продает ботинки, так что я пошел к тому парню и сказал: «Парень, не бери это радио. Уходи». И он правда испугался. И быстро ушел.
Холлоранн широко ухмыльнулся.
— Держу пари, так оно и было. А что ты еще можешь, Дэнни? Только мысли и чувства или еще что-то?
Осторожное:
— А вы можете еще что-то?
— Иногда, — сказал Холлоранн. — Не часто. Иногда… иногда мне бывают видения. А у тебя бывают видения, Дэнни?
— Иногда, — сказал Дэнни, — я вижу сны, когда не сплю. После того, как приходит Тони. — Ему опять очень захотелось сунуть палец в рот. Про Тони он никогда никому не рассказывал — только папе с мамой. Он заставил руку с тем пальцем, что обычно запихивал в рот, лечь обратно на колени.
— Кто такой Тони?
И вдруг на Дэнни накатило одно из тех озарений, которые пугали его больше всего: словно перед глазами вдруг быстро промелькнула какая-то непонятная машина, которая могла оказаться и безвредной, и смертельно опасной. Он был слишком мал, чтобы разобраться. Он был слишком мал, чтобы понять.