– Я подумал, что потрачу несколько лишних минут и проведу вас по Отелю, – сказал Уллман, и Венди подумала, что в его тоне всегда слышится заглавное «О». Вы просто обязаны были услышать его. – Уверен, ваш муж хорошо узнает здешние входы и выходы, миссис Торранс, но вы с сыном, несомненно, в основном будете держаться первого и второго этажей, где находится ваша квартира.
– Несомненно, – застенчиво пробормотала Венди, а Джек исподтишка взглянул на нее.
– Это очень красивый отель, – экспансивно объявил Уллман. – Мне просто нравится показывать его.
«Готова спорить, так оно и есть», – подумала Венди.
– Пойдемте на четвертый этаж, а оттуда спустимся вниз, – сказал Уллман. Определенно, в его голосе звучал энтузиазм.
– Если мы вас задерживаем… – начал Джек.
– Нисколько, – сказал Уллман. – Магазин закрыт. «Ту фини», по крайней мере, на этот сезон. Кроме того, я собираюсь переночевать в Боулдере – конечно, в «Боулдерадо». Единственный приличный отель по эту сторону Денвера… не считая, конечно, самого «Оверлука». Сюда.
Они все вместе вошли в лифт, богато украшенный медными и латунными завитушками, но тот заметно осел еще до того, как Уллман раскрыл дверцу. Дэнни с легким беспокойством пошевелился, но Уллман сверху вниз улыбнулся ему. Дэнни попытался улыбнуться в ответ – без заметного успеха.
– Нечего бояться, мужичок, – сказал Уллман. – Безопасно, как у Христа за пазухой.
– Про «Титаник» тоже так говорили, – заметил Джек, поднимая глаза на стеклянный шар в центре потолка кабины. Венди прикусила изнутри щеку, чтоб удержаться от улыбки.
Уллмана это замечание не развеселило. Он с шумом и треском захлопнул внутренние дверцы.
– «Титаник» сделал только один рейс, мистер Торранс. Этот лифт, с тех пор, как его установили тут в 1926 году, сделал их тысячи.
– Что вселяет уверенность, – сказал Джек. Он потрепал Дэнни по голове. – Ну, док, самолет не разобьется.
Уллман передвинул рычаг, и какое-то время слышался только жалобный вой замученного мотора, да пол трясся у них под ногами. Венди представилось: вот их четверка застревает между этажами, как мухи в бутылке, а весной их находят… с недостающими кусочками… как в компании Доннеров…
(прекрати!)
Лифт, дрожа, начал подъем. Поначалу снизу доносилось клацанье и стук, потом дело пошло более гладко. На четвертом этаже Уллман остановил глухо стукнувший лифт, распахнул створки внутренней дверцы и открыл наружную. До этажа оставалось еще дюймов шесть. Дэнни широко раскрытыми глазами смотрел, насколько ниже пол лифта пола четвертого этажа, будто только-только уразумел, что вселенная устроена не так разумно, как ему говорили. Уллман откашлялся, немного поднял кабину и остановил ее, при этом она содрогнулась (два дюйма они все-таки не доехали), и все выбрались наружу. Стоило кабине освободиться от их веса, как она поднялась почти вровень с этажом, но, по мнению Венди, уверенности это не прибавляло. Безопасно в лифте или нет, но она решила пользоваться лестницей, если нужно будет спуститься или подняться наверх. И ни при каких условиях она не позволит забраться в эту хрупкую штуковину всем троим вместе.
– На что смотрим, док? – весело спросил Джек. – Пятна нашел, да?
– Нет, конечно, – сказал уязвленный Уллман. – Все ковры мыли с шампунем всего два дня назад.
Венди и сама бросила взгляд на дорожку в холле. Симпатичная, но, если настанет день, когда у нее будет собственный дом, такую она определенно не выберет. На темно-голубом фоне сплеталось что-то вроде сюрреалистических джунглей, там было множество лиан, дикого винограда и усеянных экзотическими птицами деревьев. Трудно было сказать, что это за птицы, потому что весь узор был совершенно черным и виднелись лишь силуэты.
– Тебе нравится ковер? – спросила она у Дэнни.
– Да, мам, – лишенным выражения тоном ответил он.
Они прошли по приятно широкому холлу. Обои были шелковистыми, более светлого голубого тона, чтобы сочеталось с ковром. Через каждые десять футов на высоте примерно семи футов помещались электрические светильники, стилизованные под лондонские газовые фонари, поэтому лампочки прятались за стеклом туманно-кремового оттенка, перехваченным крест-накрест железными полосками.
– Как они мне нравятся, – сказала Венди.
Довольный Уллман кивнул.
– Мистер Дервент поставил их после войны – второй мировой, я хочу сказать, – по всему отелю. Фактически, почти весь – хотя и не совсем – интерьер четвертого этажа – его идея. Вот номер 300. Президентский люкс.