Макс вышел из автобуса и направился в центр старого города по мощеной улочке, окруженной с обеих сторон величественными стенами с арками и римскими колоннами, где когда-то ходили цари и рабы, Иисус и пророк Мухаммед, торговцы и нищие. Все здесь дышало историей. И даже воздух был каким-то особенным.
Он свернул на центральный бульвар и, улыбаясь счастливым прохожим, несущим в руках горящие свечи, двинулся в сторону храма Святой Троицы. Макс любил Пасху. Этот праздник не только затрагивал каждый кусочек его существа, но и напоминал о главном – о победе любви над злом, грехом и неверием.
Мусульманский квартал старого города, как того и следовало ожидать, ломился от любопытных туристов, разглядывающих витрины колоритного рынка. Сувениры, восточные сладости, платки, сумки из верблюжьей кожи и множество блестящих украшений. Повсюду в самых причудливых позах худые как спички торчали женские манекены, облаченные в пестрые туники и платья. А кафешки и ресторанчики манили к себе аппетитными запахами.
Макс во всей полноте ощутил и аромат здешнего воздуха, и мягкие лучи солнца, обволакивающие квартал. Все было теплым, сияющим, невесомым. Не хватало только музыкантов с гитарами, да уличных танцовщиц, исполняющих восточные вариации.
Он развернул карту города, которую купил в аэропорту, и нашел на ней Свято-Троицкий собор. Как оказалось, он находился всего в двадцати минутах ходьбы от Мусульманского квартала, на Московской площади. Макс повернул налево, перешел дорогу и очутился на улице Салах-эд-Дина. Одна из тех забитых рядами лавочек и бистро торговых улочек, характерных для туристических городов. Он увидел булочную и купил три куска свежей мацы. То, что он захватил с собой из Новороссийска, он уже съел.
Макс пошел дальше, вверх по улице и заметил недорогой хостел, который состоял всего из двух ярусов, оснащенными балкончиками. Входная дверь была закрыта, но из-под неё просачивался лучик света.
Он постучал в дверь и ему открыли. Старик, ростом едва достигающий его плеча, был одет в традиционный еврейский костюм: черный сюртук и аналогичного цвета ермолку, из-под которой выглядывали седые кудрявые волосы. Вместо приветствия он улыбнулся широкой, до самых ушей улыбкой.
– Мне нужна недорогая комната на несколько дней, – сказал Макс.
– Только такие и есть, – тихим голосом произнес старик, жестом приглашая гостя войти. – Русские обожают уютные комнатки в самом центре Иерусалима. Они от них без ума. Уверен, и вам тоже понравятся.
Хозяин достал из кармана связку ключей и, звонко погремев ею, шагнул в сторону лестницы.
– Идемте. Для вас есть просторная комната на втором этаже, окна которой выходят на Свято-Троицкий собор.
– Спасибо.
– Знаете, два года назад я ведь был одним из солистов хора. Приходил в собор чуть ли не каждый день. Мне нравилось петь на русском языке. Я родом из бывшего СССР, сами понимаете. Хотите послушать диск?
– С удовольствием, но в другой раз… Сейчас у меня мало времени.
Старик, похоже, расстроился. Он продолжил более серьезным тоном:
– А после того, что там произошло, я и вовсе перестал туда ходить. Все-таки что за жуткая история…
Макс уже не мог отделаться парой слов… Он решил расспросить хозяина хостела об убийстве, ради которого, собственно, и прилетел в Израиль.
– Что же там случилось? – наигранно спросил он, будто ничего не знает о зверском преступлении, и о том, что оно было вторым в серии.
Старик, к которому вернулась улыбка, ответил:
– Я вам обязательно все рассказу, но за чашечкой ароматного кофе. Надеюсь, вы не откажете своему слуге в дружеской беседе.
От него исходила такая жизненная сила и хорошее настроение, которые не могли не подействовать на Макса.
Он кивнул в знак согласия, оставил сумку с вещами в комнате и последовал за хозяином в столовую. Почему бы ему не перекусить? Его по-прежнему мучал голод.
Старик подал кофе в кружках и пригласил русского к столу.
– Не стану скрывать, два года назад произошло убийство настоятеля храма. Очень жестокое и кровавое. Да еще и перед самой пасхой.
– Кто, по-вашему, мог его совершить?
Хозяин доверительно признался:
– На сколько мне известно, следствие зашло в тупик. Хваталось за соломинку, но и ту упустило…